Суперинтендант и его заботы - стр. 8
- Бартоло, опять ты здесь! – всплеснул руками синьор Кавальери. – Простите, госпожа коммандер, сейчас я его…
- Да пусть спит, - отмахнулась она. – Мне не мешает нисколько.
- Прошу вас, садитесь.
Хозяин кабинета переложил со старинного деревянного кресла несколько папок, и Лавиния устроилась. Кресло было неудобным.
- Итак? – спросила она.
Кавальери поёрзал, вздохнул и начал рассказ.
За «La Fenice», словно кильватерный след за катером, тянулась двойная слава: с одной стороны, сыгранная в нём премьера или первое выступление гарантировала опере, певцу или танцовщице долгую сценическую жизнь и славу. С другой, если этот театр тебя не принимал, то можно было уже не пытаться выступать. Синьор суперинтендант перечислил несколько несостоявшихся певцов, сделавших карьеру в самых неожиданных сферах, от ментальной магии до конструирования летательных аппаратов.
- И какие же этому причины? – спросила Лавиния, слушавшая с интересом.
В ответ толстяк только развёл руками.
- Кто ж знает…
- Какая-то нежить? Посторонняя разумная сущность? Маги проверяли? Как давно это началось?
- Маги проверяли, - закивал Кавальери. – И не один раз! Когда началось? Ну… так-то точную дату даже я не скажу, заметили такую тенденцию примерно через пять лет после второго пожара…
- Та-ак. А теперь про пожары подробнее!
Тут господин суперинтендант снова вздохнул, безнадёжно, словно спаниель, в третий раз за утро обнаруживший совершенно пустую миску.
- Первый случился тогда, когда театра «Ла Фениче» еще не было. На этом месте стоял дом… ну, обычный дом, на первом этаже таверна, на втором жил хозяин с семьёй, а третий они сдавали. Ну так вот, однажды дом этот вспыхнул, словно кучка сухих поленьев. Кто был рядом с дверью, успели выскочить, но таких немного было.
- Это произошло ночью?
- Нет, синьора, белым днём. Оно конечно, в ноябре вечер начинается раньше, чем успеваешь проснуться, но пожар начался в обед, часа в два, а к четырём уже всё догорело.
- И в каком году это произошло? – терпеливо спросила Лавиния.
- Как раз в тот год, когда дожем стал Альвизе Мочениго, в тысячу семьсот шестьдесят третьем.
- Днем… То есть, траттория была открыта?
- Да, именно так. Я ж и говорю, кто сидел рядом с дверью, те успели выскочить, остальные сгорели.
- Господин Кавальери, вы так об этом рассказываете, будто сами присутствовали…
- Ах, синьора, так я же самого главного не сказал! Есть традиция, каждый суперинтендант «Ла Фениче» обязательно записывает всё, что происходит в театре и окрестностях. Вот в этих дневниках всё и рассказано, во всех подробностях.