Суперхан - стр. 10
За забором на соседнем участке через дорогу пожилой сосед в белой морской фуражке, майке и шортах собирал на картофельном поле плоды своего труда.
«Вот почему он – тоже наш ровесник – работает на солнышке, радуется жизни, а Борис ползает, как таракан, от телевизора к телевизору? Хотя ничем не болен. Все дело, наверное, в энергетике! У кого-то эта энергия жизни есть. А у кого-то – нет. Просто надо шевелиться! Всегда. А не плыть по течению. К чему-то стремиться и никогда не сдаваться!»
В последние годы Дубравин, воспитанный на книгах, якобы раскрывающих душу русского народа, во многом пересмотрел свои взгляды, сложившиеся под влиянием Льва Толстого, Достоевского и прочих «властителей дум». Как человек, вышедший из глубин народной жизни, он считал все эти теории о «непротивлении злу насилием», «красоте, которая спасет мир» и прочих «выкрутасах» абсолютно не соответствующими ни духу, ни характеру русского народа. Более того, он считал их вредными и в чем-то ущербными.
«И где они нашли такой русский народ? Возможно, как интеллигентам, князьям и графам им очень хотелось, чтобы народ был таким. Толстой – тот все жаждал опроститься. И горевал в своих “Казаках” и “Воскресении”, что ну никак не смог стать вровень с простым людом. Что народ, хоть он и ходил босиком да сено косил, все равно считал его барином. И не принимал за своего. А мне это ни к чему. Я сам из гущи народа. И могу о нем судить не со стороны, а изнутри.
Да, конечно, такие типажи, как Вася и Борис, еще появляются среди русских людей с завидным постоянством, но они – уходящая натура.
Кто такой этот Платон Каратаев, которого Толстой вывел учителем для Пьера Безухова? Человек, который плыл по течению и кончил тем, что его, как “больную собаку”, пристрелил по дороге французский конвоир.
Да если бы все мы были такими, давно не стало бы русского народа!
Народ наш разный. Очень разный. И мне импонирует вовсе не Борис, а такие, как Палахов, как наш новый охранник Денис, рукастый мужик. Такие люди действительно меняют жизнь. Вон как за эти годы изменилась наша деревня! Ожила. Задышала. Если бы еще государство у нас было адекватное, то, глядишь, дела пошли бы еще веселее.
Впрочем, многое на Руси осталось прежним. Менталитет наших людей меняется с трудом. Заглянуть в чужой карман. Позавидовать. Обсудить. И осудить. Это вот наше, родное».
И Дубравин усмехнулся своим мыслям, вспомнил, какие слухи и сплетни о нем самом доходили из деревни: то он собирается закрыть для людей проход на пляжик, построив бетонный забор, то он все продает и уезжает за границу, то вдруг скупает все окрестные земли…