Суп из птичьих гнезд - стр. 16
– Вам уборщицы не нужны? – мрачно перебила я. – Могу еще ночным сторожем.
Леня помолчал пару секунд, внимательно глядя на меня, потом произнес:
– Сена, неужели все так плохо?
– Да… – ответ получился полузадушенным, потому что я усиленно боролась с подступающими к горлу слезами.
– Почему ты не уйдешь из своей трупной газеты? Ты же талантливый человек, давно нашла бы нормальное место.
– Ага! Самородок без образования! Было бы кому меня протолкнуть, может и получилось чего, а так… Хоть с голоду не умираю и то хорошо.
Я ненавидела себя все больше и больше с каждой минутой, с каждым произнесенным словом. Можно было представить, как же осточертели богатому Лене такие жалкие попрошайки вроде меня. Со всех сторон выходило, что мне от него надо денег, работы, всего сразу! А чего ради он должен мне это все предоставлять? Я бы на его месте положила бы на стол пять долларов на опохмел после шампанского, пожелала бы счастья в личной жизни и отправилась домой, к американской жене, чтобы вечерком, за ужином из лобстеров, сказать с улыбкой: «Помнишь, дарлинг, я рассказывал тебе об одной девице с оригинальным именем? Ну, так еще река в Париже называется. Так вот, я ее сегодня встретил. Да, да! Не поверишь, но это так. Пять лет назад я был для нее недостаточно хорош, и она меня бросила. Дарлинг, ты бы видела это жалкое зрелище! Она живет в собачей конуре, ходит в собачьем тулупе, питается собачьими костями…»
– Сена, ты меня слышишь?
Я так глубоко прониклась мною же вымышленным монологом Лени, что совсем отключилась от реального мира.
– Прости, я задумалась, что ты сказал?
– Я уже битый час рассуждаю о том, как же тебе помочь, подбираю различные варианты…
– И как? – в моем желудке всколыхнулась надежда и закачалась на солнечных волнах французского шампанского.
– Хочется найти что-нибудь максимально подходящее, – Леня задумчиво вертел в пальцах шампанскую пробку, – чтобы эта работа была в первую очередь тебе интересна, ну и естественно хорошо оплачивалась.
– Я сплю и вижу сон. Такого просто не может быть! – рассказывать Лене про свое бесконечное нытье на тему нищеты, коему я предавалась в последний месяц, мне, почему-то не хотелось.
Зазвонил телефон. Его резкий, истеричный грохот-звон всегда действовал на меня как электрический разряд, но сделать звук потише было невозможно – колесико, отвечавшее за шумовые эффекты было давно сломано. Поэтому от кошмарных звуков, прорезавших лиричную тишину, я так подпрыгнула, что едва не опрокинула стол со всем банкетом. Помчавшись в комнату, я схватила трубку и рявкнула: