Сумочка из крокодиловой кожи. Криминальный детектив и мелодрамы Кольского полуострова - стр. 37
– Поясни, Степаныч.
– Вот! Внимание! – объявил Кульмин и с пафосом дочитал: «Когда придёшь в следующий раз, принеси, пожалуйста, расчёску…»
– Ну и отмочила! – воскликнул щуплый и, подняв упавшую папиросу, глубоко затянулся.
– Все женщины с приветом. Рехнуться можно, а она – принеси расчёску, – грубо выругался Столяровский и, подбадривая Михаила Степановича, сказал: – Тем более, после таких переживаний не помешает ещё пропустить, грамм по сто…
Кульмин больше не отказывался от водки и уже не испытывал к алкоголю отвращения. На душе у него было спокойно и радостно. В голове шумело. Он ощущал приятную сонливую слабость. Если вдруг он и пытался противиться, то внутренний голос робко говорил ему: «Миша, ещё чуть-чуть. Сын, ведь, родился».
Впервые за многие годы тихой семейной жизни Кульмину по-настоящему захотелось выпить. Ему даже понравилось быть захмелевшим. Он долго и рьяно о чём-то спорил, потом отрешённо задумался, загрустил, а затем пьяно и горько зарыдал.
Рудольф Столяровский уходил последним. На прощание он плеснул в стакан «Столичной», но не удержал его в руке и выронил на пол. По паркету рассыпались осколки мелких стёкол. Выматерившись, он, покачиваясь из стороны в сторону, неуверенной походкой направился к выходу.
На лестничной площадке он крепко обнял Кульмина и заплетающимся языком пролепетал:
– Ты не серчай за стакан. Я другой принесу.
– Не болтай, – отмахнулся Михаил Степанович, – дело житейское…
– Нет, ты не думай… Рудольф Столяровский – человек слова! Сказал, сделаю, – значит, сделаю…
– Один дойдёшь? – с сомнением спросил Кульмин, заглядывая в его блестящие осоловелые глаза.
– Обижаешь! – вскипятился Столяровский и тут же, цепляясь за перила, с грохотом покатился вниз по ступенькам.
Михаил Степанович сочувственно посмотрел на его ссадины и без особого энтузиазма предложил:
– Давай, провожу!
– Сам дойду! Не впервой…
– Подожди, – настоял Кульмин. – Пальто накину… Заодно проветрюсь.
Постоянно пошатываясь, и придерживая друг друга, они шли по немноголюдным в этот час улицам. Иногда падали, а затем, то смеясь, то ругаясь, с трудом поднимались и продолжали свой путь, не обращая ни на кого внимания. Столяровский несколько раз пробовал петь, но кроме диких выкриков и отдельных вульгарных куплетов, у него ничего не получалось. Попадавшиеся на их пути случайные прохожие с брезгливым видом обходили их стороной. Некоторые называли их алкоголиками, на что Михаил Степанович пристыжённо отворачивался, а Рудик отрицательно жестикулировал руками:
– Мы не алкоголики! У нас сын родился… – возражал он, и снова продолжал горланить похабные песни.