Сумочка из крокодиловой кожи. Криминальный детектив и мелодрамы Кольского полуострова - стр. 26

– Я вам доверилась и теперь об этом сожалею, – проговорила Лихачёва.

– Зря вы так… – сказал Павел Николаевич. – Поймите, голубушка, я желаю вам добра. Не думайте, что в полиции одни простаки, которых легко можно обвести вокруг пальца. Рано или поздно, но вам всё равно придётся во всём сознаться! Испугавшись за судьбу дочери и не зная, к чему она прикасалась в комнате убитого, вы произвели там генеральную уборку. Это сразу бросается в глаза. Единственное, чего я не могу понять, так это, почему вы сразу не обратили внимания на шарфик?

Татьяна Зиновьевна лишь пожала плечами.

– Даже кота вы кормили регулярно, чтобы он не поднял шума и преждевременно не всполошил соседок. К тому же, – продолжал Павел Николаевич, – вы слишком быстро признались в преступлении. Обычно так поступают лишь в том случае, когда покрывают настоящего убийцу.

– Что же мне делать?

– Для начала не пытайтесь лгать! – посоветовал Ларин.

– Я мать! – выкрикнула она в отчаянии. – Иван Никанорыч требовал от девочки невозможного!

– Вы решили выгородить её?

– Да.

Павел Николаевич вновь опустился на стул.

– Расскажите правду! – Он улыбнулся, но глаза его были печальны. – Иначе я не смогу вам помочь. Я должен знать, что произошло в тот день на самом деле.

– Леночка вбежала в комнату с разбитой губой, – с трудом выговорила Лихачёва. – Она была страшно напугана. Её трясло, будто в лихорадке. В каком-то безумии она повторяла одно и то же: «Дядя Ваня хрипит… Посмотри, что с ним!»

Татьяна Зиновьевна расплакалась. Ларин налил ей воды.

– У меня до сих пор такое ощущение, – справившись с собой, продолжила она, – что Леночка, действительно, не знает, кто на самом деле лишил жизни этого подонка. Когда я вошла в комнату, Иван Никанорыч был уже мёртв.

– Тогда-то вы и решили избавиться от возможных улик? – спросил Павел Николаевич.

– Нет! Сначала я вернулась домой и сказала дочери, что совершила убийство.

– Так запросто и сказали?

– Нет! Я порвала свою блузку и даже сама себе исцарапала в кровь руки.

Лихачёва приподняла рукава платья и показала уже заживающие ссадины.

– Лена вам поверила?

– Она была в таком состоянии, что не могла не поверить.

– А где сейчас ваша дочь?

– В институте, – полушёпотом проговорила Татьяна Зиновьевна и тут же умоляюще посмотрела на Ларина. – Вы, если можно, не арестовывайте её в присутствии однокурсников. Она никуда не денется. Я прошу вас!

Опытный следователь хотел что-то сказать, но в это время неожиданно открылась дверь, и в комнату вошла Безымянная.

– Никто её не арестует! – громогласно заявила Инна Алексеевна.