Сумерки волков - стр. 25
Поэтому, когда Измайлов, лежа в ванной, рассуждал о том, как отвратительна проституция и как плохо обижать детей, Игорь чувствовал внутренний разлад. Политик и все его окружение питались ложью, кормили враньем своих избирателей, и Георгий незаметно для себя становился таким же, как они, смирялся с правилами их вывернутого наизнанку мира. Он так и не развелся с женой. Игорь знал об этом, хотя они больше не обсуждали эту тему.
В журнале Винсента Игорь прочел статью. Психолог, доктор наук, подробно объяснял, почему люди, которых не любили в детстве, сами не способны любить. Раньше ему не приходило в голову сомневаться в своем чувстве к Измайлову, но теперь он все отчетливее понимал, что в свои семнадцать лет искал у взрослого мужчины тепла, заботы, спасения от одиночества. В то время как Георгию просто нравилось его трахать.
Игорь знал, что если вдруг подурнеет, растолстеет, обрастет бородой, Измайлов найдет более привлекательный объект. Возможно, он уже подыскивал замену. Ничьей вины тут не было, просто закон жизни, как неизбежные старость и смерть. Двое мужчин были вместе, пока хотели спать друг с другом, больше их ничего не связывало.
Рано или поздно Игорю предстояло научиться жить, полагаясь только на собственные силы. А для этого надо было распрощаться с прошлым, с вечным грузом вины и недовольства собой. Иногда он жалел, что не может ни с кем поделиться этими мыслями. Раньше Георгий заменял ему весь мир, семью, друзей. Но теперь он чувствовал нехватку личного пространства.
Может быть, поэтому он стал чаще общаться в интернете с Катей Соломатиной, Китти, бывшей приятельницей из модельного агентства. Катя и позвала его в Петербург, на девичник, который устраивала по случаю будущей свадьбы Вика по прозвищу Румпель. «Солнце, Вичка выходит замуж за араба, уезжает в Эмирейтс! Мы все в легком шоке! Приезжай, будут все наши – Алька, Наташа, Юрка Кошелюк. Если не появишься, я обижусь просто навечно! Это в субботу, в восемь часов», – писала Катя, сопровождая сообщение мигающими «смайлами».
Решив, что воздушные горести и земные радости бывших подружек помогут ему разобраться в себе, Игорь взял билеты на скоростной поезд.
За год он успел распробовать вкус Москвы, ее размах, бестолковость, бодрящий клубный ритм. Но Петербург держал его, как ил удерживает корни водяной кувшинки. Являлся в спутанных снах, манил свинцовыми реками, осенними влажными сумерками. Москва принимала в свою веру без исповедей и отречения, там можно было начать все заново, отбросить прошлое, как старую кожу. Но Петербург тянул обратно, в каменный мешок, к нераскаянной горечи и неоплатным долгам. Скованный этой властью, Игорь так и не решился продать или сдать питерскую квартиру, которую Георгий купил для него четыре года назад.