Сумерки в лабиринте - стр. 10

И пошла привычно по Интернациональной, но почему – то в обратную сторону от родного дома. На пересечении с Мира свернула к четырехэтажной хрущевке, про себя отметив, что в теперешнем бабушкином доме на первом этаже тоже булочная. Для них, любительниц свежей выпечки, хлебное соседство – большое везенье. Всегда успеешь купить рожки с маком, пока не разобрали, в крайнем случае, посыпанную сахарной пудрой сдобу.

Мелькнула мысль: «Что ж она мне номер квартиры не сказала?» Но уверенно, как раньше дом, определила подъезд и нужную дверь. Этаж оказался первый, пропахший сыростью и плесенью.

Настя вдавила кнопку звонка и услышала его тут, на площадке, – так громко он отозвался в тишине квартиры. Еще пару раз звонила, вздрагивая от резкого дребезжания. Сердце заколотилось, вспомнился детский страх – вдруг бабушка долго не открывает, потому что умерла. А через секунду сама чуть не околела от испуга. В квартире резко, громко и настойчиво зазвонил телефон. И с каждым ударом звонка по оголенным нервам росла уверенность, что мертвая бабушка внимательно наблюдает за ней в глазок и вот – вот распахнет дверь. Током прошибла мысль: «Так она же на самом деле умерла! Пять лет назад!» Скатилась по лестнице, чувствуя незримое, опасное присутствие покойницы.

Абсолютно пустая улица, свинцовая тяжесть сумерек и дикий страх, что вот – вот её схватит за плечо мертвая бабушкина рука, приказывали бежать, но ватные ноги не слушались.

Со стороны бывшего бабушкина дома, по проезжей части, шли люди. Они двигались колонной, как на первомайской демонстрации, следом ехали грузовики, в кузовах тоже стояли люди. Настя поняла, что выражение «волосы на голове встали дыбом» не фигуральное. Демонстранты были голые. Белые, разбухшие, как размокшее мыло, тела, огромные и безобразные, двигались, словно жуткие заводные игрушки. Когда покойники поравнялись с остолбеневшей Настей, стало ясно – они её не видят.

Настена пристроилась в хвост колонны и скоро вместе со всеми дошла до старого кладбища, примостившегося возле заброшенного аэропорта. Она почему-то решила, что у них здесь очень важное дело. И не ошиблась. Теперь стало ясно, что ужас ужасов тоже существует. Почти все могилы оказались разрытыми, гробы развороченными, а трупы раздеты и выброшены из могил. Такие же неестественно белые, распухшие, как её спутники, только неподвижные. Надругательство над беспомощными телами, бесстыдно выставленные напоказ гениталии мертвецов, привели Настю в ярость: «Смерть безобразна, но беззащитна. Что ж это за сволочь тут вандальничала? Мразь!» И озадачилась: «Как же я их всех одна приберу? У меня и лопаты нет. А бабуля, как Юра, пугала, чтобы не просилась к ней».