Сумерки - стр. 33
Отгородившись от мира, Старик закрыл глаза в ничтожной надежде, что получится заснуть.
Когда-то у него было имя, как и у каждой вещи в этом мире. Он откликался на него, иногда гордился, если получалось в чём-то оказаться лучше других. Теперь же он просто Старик. Таковым он себя чувствовал и так хотел, чтобы его звали. Почти как у Хемингуэя, только без моря. И не акула пожирала марлина по частям. Это внутренности Старика поедал проклятый рак, растягивая неминуемый финал. Природа решила пошутить над ним напоследок, избрав неторопливый способ убийства в отличие от инсульта-инфаркта или зазевавшегося на зебре водителя, где шансов быстро отправиться в сырую землю или печь крематория было значительно больше. Ирония вышла несмешной. Старик привык разжёвывать горькие пилюли, не запивая водой.
В редкие моменты сна к нему приходила умершая шестнадцать лет назад жена. Её век оказался коротким, всего семьдесят пять лет, большую часть которых они провели вместе. Много лет Старик скитался в одиночестве, не находя покоя в скудной повседневности. Как же он злился на неё, испробовав кошмарный вкус одиночества. Пыльный и грустный. Как неделями не выходил из дома, потеряв интерес ко всему, кроме смерти, прихода которой жаждал. Какие только мысли ни приходили тогда в голову. Что-то остановило от петли и от алкогольного беспамятства. Не страх, не трусость и не низкий потолок квартиры. Что-то необъяснимое, циркулирующее на заднем дворе восприятия, чему он не смог найти объяснение.
Он так и не справился с горем до конца. Время не вылечило сердечные раны. Оно лишь притупило скорбь, заполнив дыры никчёмной суетой.
Появляясь в сновидениях, Людмила искрилась радостью. Проживая во сне сладостные мгновения, он мог улыбаться, чего не делал в реальности. Прикосновения любимой женщины вызывали отклик в потрёпанном теле. Даже проснувшись, он продолжал осязать нежные касания. Жаль, что сны посещали его нечасто.
А по ночным коридорам бесшумно плавала Смерть.
Он прозвал это существо нейтральным словом «Сущность». Впервые он столкнулся с одним из них ровно трое суток назад, отправившись опорожнить мочевой пузырь в расположенный на этаже туалет. Обычно он терпел до утра, поэтому не налегал на жидкости перед сном. Представить себя с катетером в уретре и наполненным мочой мешке на поясе он не мог. Как и в облепившем зад подгузнике. Пока сердце перекачивало кровь, а ноги двигались (пусть и при помощи трости), он не хотел унижать своё человеческое достоинство. Порой приходилось стоять над писсуаром по полчаса, по капле выдавливая из себя жидкие экскременты, но оно того стоило. Упрямство принесло ему немало вреда, но меняться за несколько дней, часов, недель до смерти не имело смысла. Рак поджелудочной железы прикончит его быстрее, чем он решит усмирить тяжёлый характер.