Сумеречный ветер - стр. 41
С суровым выражением на лице отец отпустил локоть дочери, а мать с силой дернула ее на себя и отступила. Окара покачнулась, не удержала равновесие и правда позорно упала на колени.
Поглядев на дочь с презрением, воркория Тоберон прижала руки к груди и возопила:
— Окара в обмороке! Позовите скорее харда Доара! Где будущий супруг моей дочери?
— Будущий супруг вашей дочери?— с издевкой переспросил один из тех гостей, что еще недавно разливался соловьем перед ее мужем и сыпал обещаниями всяческой поддержки в палате ворков. — Скорее всего, готовится к отплытию, и сомневаюсь, что в ближайшее время вернется.
Мужчина поднял руку и указал на быстроходную гондолу. Окара присмотрелась и быстро насчитала троих пассажиров. Кроме самого харда и принца Ирвика, в лодке находилась и Кеона. Растерянная улыбка исказила губы девушки. Сестра не собиралась помогать. Она бросила ее на растерзание стае хищников в облике благородных ворков, а сама улетела со своим капитаном. Но… что со жрецами? Они разве не должны назвать новую избранную, раз первая отказалась?
Мучительное разочарование окатило ее, не хуже ледяной воды. К Окаре внезапно пришло ошеломляющее понимание: сестра использовала ее, чтобы добиться своей цели! Кеона и не думала ждать нового пророчества. Она поспешила сбежать с капитаном раньше, чем появится новая соперница. Или он быстро нашел избраннице замену. Они оба ее использовали! Так или иначе план Кеоны сработал. И болезненное осознание произошедшего разбило вдребезги последние иллюзии Окары. Сестра не просто отвернулась от нее— она предала. К девушке пришла обидная, опаляющая изнутри, с привкусом горечи ясность— ей самой придется выпутываться из ловко расставленной Кеоной ловушки.
Что теперь? Окара посмотрела на окружающую ее толпу. Презрительные взгляды хлестко били по ней, словно она сидела голой на паперти. Некогда верные подруги отводили глаза, точно боясь заразиться неизлечимой болезнью. Кривые усмешки и обидные слова, даже от тех, кого девушка считала добрыми приятелями, летели в нее не хуже тяжелых булыжников.
Она не сделала ничего плохого, чтобы с ней обходились подобным образом. Подумаешь, отказала харду. Он уже нашел себе другую. Кроме его тщеславия, ничто не пострадало, а ей, значит, до конца жизни оправдываться перед напыщенными ворками? Окара с ужасом поняла, что после случившегося никто и никогда не возьмет ее замуж. Даже закадычный друг брата— слюнтяй Феб, который отдавил ей ноги на балу. Бр-р-р… Он смотрел на нее, как на любимую фарфоровую статуэтку, которую разбила служанка.