Сухих соцветий горький аромат - стр. 1

Дизайнер обложки Елена Владимировна Килочицкая

Редактор Тамара Александровна Суботко

Корректор Тамара Александровна Суботко

© Ирина Вячеславовна Зорина, 2020

© Елена Владимировна Килочицкая, дизайн обложки, 2020

ISBN 978-5-4498-1067-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Механизм запоминания удивителен, необъясним и до крайности своеволен. Он привык решать самостоятельно, какие воспоминания следует сохранять и лелеять долгие годы, он бросает им спасательный круг, оставляя на поверхности сознания, если они надумают сбежать и несвоевременно пойти ко дну, то и дело извлекает из нагрудного кармана, любуется и бережно возвращает на прежнее место. С другими же воспоминаниями этот механизм расправляется быстро и хладнокровно. Грубо швыряет их за борт, бесстрастно наблюдая как тёмные глубины бессознательного алчно поглощают лоскутки человеческой жизни, такие хрупкие, быстротечные и через мгновение уже несуществующие. После этих циничных манипуляций сознания жизнь превращается в набор вырванных из контекста фрагментов, на основе которых мы составляем представление о прошлом. И оно искажается, словно мы вглядываемся в картинку сквозь треснутую призму, и чудится, будто изображённая на ней рожица улыбается, а у кота нет хвоста, и поэтому он грустит.

Как память делает свой выбор? Почему он не зависит от нашего желания? Это вопросы, на которые мне не найти ответов, а может, ответов просто нет. Смог ли кто-либо когда-либо обуздать крутой нрав памяти, вложить узду в её усмехающийся рот и подчинить своей воле? Возможно, да, но, к сожалению, мне этот навык недоступен. Моя память всегда будет хранить одни не связанные друг с другом картины прошлого так же преданно, как будет уничтожать другие.

Закрывая глаза, я часто вспоминаю, как мы с отцом во дворе лепили снеговика. Я была ещё совсем малюткой, и мне казалось, будто снеговик непомерно большой. Помню, как искала два маленьких чёрных уголька, чтобы сделать из них снеговику глаза. Помню запах попкорна в цирке: мы пришли сюда с мамой, и она купила мне разноцветный шелестящий шарик в форме лошадки. Помню урок в школе, к которому я забыла подготовиться. Учитель открыл рот, чтобы произнести мою фамилию и вызвать отвечать домашнее задание, а моё сердце начало колотиться так, словно оно находится где-то в голове, в районе висков, но прозвенел звонок, урок прервался так же неожиданно, как прерывается страшный сон, и я испытала невероятное облегчение. А ещё помню взгляд парня-подростка. Он стоял в коридоре школы, прислонившись к подоконнику. Идя мимо, я повернула голову и увидела его взгляд, который моментально пронзил меня тысячей раскаленных иголок. У меня перехватило дыхание, и я поняла: он любит меня. Эта картина будет преследовать меня всю жизнь. Как мало в жизни зависит от нашего выбора, как невообразимо мало.

– Аня, вставай! Сколько можно спать? Выставка открывается в девять утра, а сейчас уже половина восьмого.

Неожиданное пробуждение нисколько меня не обрадовало. Не открывая глаз, я с трудом извлекла из своего сонного организма какие-то нечленораздельные звуки и вновь залезла под одеяло с головой.

– Мне нужно ещё полчаса, – еле слышно пробормотала я из своего укрытия, – преступление будить человека в такую рань в выходной день.

Конечно, моя подруга и одновременно соседка по комнате общежития №2 Минского медуниверситета не обратила никакого внимания на мой слабый протест. Через мгновение Инга начала стягивать с меня одеяло с такой силой, что я отчётливо осознала: сопротивляться не имеет смысла, но всё же мне не хотелось сдаваться так легко.

– Слушай, отстань ты от меня, сама иди на свою выставку!

– Ну, уж нет, ты обещала! – Инга ещё яростнее начала стягивать одеяло и тормошить меня. Ничего не оставалось, как сдаться.

– Я встаю, ты довольна? – хриплым голосом пробурчала я. – Пойдём смотреть на твоих кошек.

Пока я шла в ванную, моя подруга без остановки трещала о том, что завтра я, как обычно, буду весь день колесить со своим Сашкой, а ей придётся сидеть здесь и скучать, могу же я хоть один день провести с ней. Я не слушала её: эти душевные вопли мне приходилось переносить почти каждые выходные, и я знала наизусть каждое слово. Я была счастлива, а счастливым нет дела до маленьких, язвительных «шпилек», которыми иногда их пытаются задеть окружающие, бессознательно упрекая в легкомыслии. Конечно, такие колкости кажутся им уместными лишь до тех пор, пока они сами не впадут в безответственное состояние романтического счастья.