Судебные уставы Российской империи (в сфере гражданской юрисдикции) - стр. 4
Судебная реформа 1864 г. обладает рядом уникальных особенностей, которые позволили ей стать значимым фактором исторического процесса в нашей стране на протяжении последних полутора веков.
Реформа не просто заложила в железобетонную махину царского самодержавия «первый элемент» абсолютно новой политической системы, основанной на разделении властей. Она выполнила более сложную задачу – радикальным образом изменила настроения масс, поскольку смогла подарить всем слоям общества надежду на лучшее будущее, на возможность справедливости посредством суда «скорого, правого, милостивого и равного для всех». Неслучайно, определяя сущность подлинного правосудия, еще древнеримские юристы отмечали, что оно «должно быть свободным, ибо нет ничего более несправедливого, чем продажное правосудие; полным, ибо правосудие не должно останавливаться на полпути; скорым, ибо промедление есть вид отказа»[2].
Несмотря на довольно быстро наступившую реакцию, судебная реформа 1864 г. не была эпизодической реформаторской удачей, успешным управленческим экспериментом, а тем более «счастливой исторической случайностью». Она была подготовлена целой чередой предшествующих событий начиная с середины XVIII в. и при этом по сей день продолжает оказывать самое непосредственное влияние на общественно-политическую систему современной России.
Как известно, возникновение юридически закрепленных демократических институтов в нашей стране специалисты относят как минимум ко второй половине XVIII столетия, когда вышел манифест Петра III от 18 февраля (1 марта) 1762 г. «О даровании вольности и свободы всему российскому дворянству». Основные положения этого манифеста были затем подтверждены Екатериной II в ее знаменитой «Жалованной грамоте дворянству» от 21 апреля 1785 г. Согласно этому акту все потомственные дворяне-землевладельцы организовывались в дворянские собрания, которые наряду с корпоративно-сословным управлением осуществляли также и судебную власть на местах.
Не буду перечислять все детали, но, думаю, очевидно, что новая судебная система создавалась отнюдь не «в чистом поле». Александровские судебные преобразования опирались на традицию и социальный опыт трех поколений представителей дворянского класса, участвовавших в сословных демократических процедурах.
В результате единообразная и внутренне сбалансированная система всесословных судов с четко разграниченными компетенциями достаточно органично встроилась в бюрократическую иерархию, в самую ткань самодержавного государства, сохраняя при этом институциональную и организационную независимость от царской власти. Я хотел бы специально подчеркнуть вывод об органичном характере Великой судебной реформы,