Судьбы местного значения - стр. 24
Ранбольной задрожал, еще раз судорожно вдохнул, выдохнул и замер. Глаза остекленели…
– Отмучился, бедолага, – сказал кто-то.
Маша прижала ладони к лицу, подавляя крик. Потекли слезы. Иван Семенович отстранил Машу, тронул ранбольного за шею, вздохнул, прикрыл умершему веки и тихо сказал старшей медсестре:
– Санитаров позови, пусть в мертвецкую унесут.
Затем посмотрел на девушку. Сжал ей плечо и устало пошел в операционную.
– Выйди и слезы вытри, – шепнула медсестра.
Маша выскочила из корпуса, свернула в скверик. Слезы катились не переставая. Хотелось взвыть, но крик удалось удержать. Как к такому привыкнуть? Страшные ранения, оторванные руки и ноги, ожоги… боль и смерть…
Маша могла стерпеть боль, ни пискнув даже, но слезы удерживать не могла. При виде чужих страданий глаза мгновенно намокали. Да, комсомолка, но не сдержать… никак не сдержать.
На улице остро пахло горелым – в городке бушевали пожары, недавно авианалет был. Немцы что-то бомбили на окраине. Слышалась далекая канонада. Но несмотря на дым, дышалось легче, чем в корпусах, и особенно в палатах с ожоговыми ранениями. В госпитале стоял одурманивающий и сводящий с ума смрад. Запах лекарств и крови перебивала вонь гниения, пота и давно не мытых тел. Проветривай, не проветривай…
Со свежего воздуха зайдя в госпиталь шибало в нос так, что даже в глазах темнело, и приходилось подавлять тошноту. Конечно, потом неприятные запахи притуплялись, да и не до брезгливости было – дел невпроворот. Медбригады работали бессменно, отдыхали мало. Даже поесть да покурить – и то на бегу.
В корпусе, как обычно, шибануло в нос вонью. Как к этому привыкнуть? Переждав приступ тошноты, Маша прошла по коридору, подняла швабру и принялась домывать пол. Умершего уже унесли и белье в прачечную забрали, но на пустую койку Маша старалась не смотреть…
– Кузнецова! – из дверного проема выглянула медсестра.
Девушка распрямилась и обернулась.
– Что?
– Домывай и приходи помогать.
– Хорошо.
Уже через пару минут пол был вымыт. Маша прополоскала тряпку, тщательно её отжала, но сушиться не повесила, а пристроила в углу, ибо вскоре опять придется полы протирать.
Ведро было тяжелое, несмотря на то, что воды было всего наполовину. Маша протащила его по коридору к выходу, осторожно спустилась с высокого крыльца и свернула к кустарнику. Воду слила под куст и направилась к колодцу. Следовало сполоснуть ведро и набрать воды в запас, чтобы потом за ней не бежать.
У колодца воду набирал дядя Ваня. Ему было лет за шестьдесят, правая нога у него практически не гнулась из-за ранения, полученного еще в империалистическую. В госпитале он работал на кухне. Кашеварил и замечательно, надо сказать. Любое блюдо у него выходило – пальчики оближешь, а кулеш какой варил…