Судьбы людские. Любимый Иркутск - стр. 27
Ромка в колонии был востребован на все 299 процентов. Он диктовал любовные письма для зэков, вставляя в тексты стихи Пушкина. От этих писем женщины млели. Многие из них никогда в своей жизни не слышали в свой адрес столько теплых и поэтичных слов. Им хотелось верить, и они верили, что эти слова звучат в их адрес искренне, от всего сердца. Многие из-за этого попадались в ловушки. Их разводили на бабки, выкачивали все их возможности, а потом банально и просто забывали.
«Без лоха жизнь плоха», – пошучивали бывалые сидельцы.
По средам в вечернее время грамотей проводил коллективные занятия с зэками по написанию любовных писем своим заочницам. Многие из молодых сидельцев и двух слов не могли связать. А общаться с женским полом ох как охота. Сейчас такие уроки назвали бы мастер-классом. А тогда Профессор просто сочинял тексты, а зэки их старательно записывали. А потом отправляли письма возлюбленным. Тиражировали тексты и менялись на сигареты, сало или другие нужные вещи с заключенными из других отрядов, где грамотеев не было и в помине.
Приведу пример одного такого занятия.
– Так, пишем: «Дорогая моя и любимая», дальше каждый вставляет свое имя, – начал свой урок грамотей Ромка Лаптев по кличке Профессор, почесывая клешней свою лысеющую репу.
Заскрипели авторучки, зэки старательно выводили буквы, соединяя их в слова. Каждый старался, как первоклассник.
– Слышь, профессор, а дятел Кулибердыев, мой сосед, написал имя Нурик. Он вообще получается тупорылый баран.
– Сам ты дятэл и баран, Сика. Провессар сказаль писат дальша свое имя. Я Нурик, панимашь, вот я писаль имя. Я же не Сика, понымашь. Нурик я, Нурик, че тут нэпонатного?
– Балбес ты, Нурик, чурка неотесанная. Каждый пишет имя своей женщины. Че тут непонятного? Ты че, Нурику письмо пишешь? Нурику в любви признаешься? Дебил ты конченый!
– Э, Чика, зачэм слэва абыдны гаваришь. Наша зона интернацианальный. Нильзя нацианальные мэншинства абыжат.
– Ладно, Хулибердыев, тебе хорохориться. Будешь мужикам любовные письма писать, быстро сексуальным меньшинством сделаешься. Кукареку-у-у. Кукареку-у-у. Кукареку-у-у.
Все ученики зашлись в истошном ржании. Ну прямо как жеребцы. Нурик нахмурился и замолчал, сверкая глазами. Он искоса и с обидой поглядывал на своего обидчика – Чику.
– Пацаны, харэ ржать. Давайте продолжим писать маляву, – прервал этот ураган смеха профессор Ромка. – «Целая вечность тянулась в ожидании твоего, моя любимая, ответного письма. Наконец я его получил. Ты спрашиваешь, за что я сижу? Я расскажу тебе свою грустную историю. Я боевой десантник, служил в горячей точке (где точно, сказать не могу, это военная тайна). Каждый день, рискуя своей жизнью, я отстаивал интересы нашей Родины. Во время отдыха в кишлаке местные шурави украли у меня автомат. Из-за этого, несмотря на то что я ранее был представлен к боевому ордену, меня отдали под трибунал. Хотя пацаны, разгромив на следующий день банду душманов, принесли взамен утраченного восемь таких же автоматов. Но наш замполит Шестеркин был на меня зол за то, что я отправил его на три буквы, когда он, не давая нам отдохнуть после боя, зазывал всех солдат на политинформацию. Вот он и воспользовался случаем, чтобы отомстить и подставить меня».