Судьбы иосифлянских пастырей - стр. 54

Со временем среди руководителей движения обозначились две группы – более радикальная и относительно умеренная. Во второй половине 1928 г. отношения членов причта и Владыки Димитрия изменились, его решительность и бескомпромиссность стали смущать некоторых клириков. По мнению прот. Василия Верюжского, «причина изменений заключалась в том, что архиеп. Димитрий как бы становился на место митр. Иосифа, затеняя собою до некоторой степени даже личность самого митр. Иосифа и совершенно почти его отстраняя». Часть иосифлян возмущало и то, что активные помощники архиепископа, в том числе иоанниты, «склонны были смотреть на него, как на единственного истинно-православного епископа, считая других недостаточно твердыми». К 1929 г. началось расхождение в руководстве иосифлян, что позднее подтвердил на допросе один из обвиняемых по делу Истинно-Православной Церкви, показав, что одна часть – «архиеп. Димитрий, Николай Прозоров и др. – была наиболее непримирима по отношению к митр. Сергию и его Декларации, другая часть – ей. Сергий Нарвский, прот. Верюжский и другие – держались более умеренных взглядов, склоняющихся к взглядам митр. Кирилла (Смирнова)»[123].

При этом разделения групп не произошло. Принадлежавший к умеренной части митр. Иосиф всегда оставался для Владыки Димитрия духовным авторитетом, и он нередко следовал его советам. Сам митрополит на допросах 27 сентября и 9 октября 1930 г. говорил: «Первое время епископ Димитрий являлся моим заместителем только по Ленинградской епархии, но впоследствии, когда антисергианское течение разрослось далеко за пределы Ленинградской епархии, я не мог ему запретить, да и сам с ним был согласен в том, чтобы всем обращающимся к нему за руководством он давал советы. Сам епископ Димитрий по всем вопросам меня ставил в известность, спрашивая у меня как у своего митрополита советов и руководства…. Мой заместитель архиепископ Димитрий Любимов, через монахиню Анастасию Куликову, запросил меня, как ему быть и поступать с вновь вступающими в нашу организацию. На этот запрос я через Куликову же дал указание, чтобы архиепископ Димитрий в приеме новых лиц, как из духовенства, так и из мирян был бы крайне осторожным, остерегался провокации. Тут же я ему писал, чтобы ни в коем случае не прекращать поминовение митр. Петра, так как это свидетельствует массам о нашем единении с митр. Петром. Писал ему, что если по этому вопросу будет какое-либо “давление” извне, то, не боясь никаких репрессий, твердо стоять на своем. Предупреждал еп. Димитрия, чтобы он строго следил за тем, чтобы каждая двадцатка представляла из себя крепко слитое ядро. Без единомыслящей двадцатки, лиц в ней состоящих, никакую работу духовную проводить нельзя»