Судьбинушка. Люба - стр. 35
– Я не знаю, что ты натворил, и почему они приехали именно к тебе! – покачала головой Шура. – И знать этого не хочу. Я сейчас иду на работу, мне нужно разнести почту и пенсию. А ты, пока меня не будет, собирай вещи и выметайся отсюда. Когда я вернусь, тебя здесь быть не должно. Ты понял, о чём я тебе говорю?
– Куда же я пойду? – слова Шуры привели Германа в чувство, и он поднялся на ноги. – Мы же с тобой муж и жена. У нас семья!
– Какая семья? – расхохоталась Шура. – Где, в каких документах записано, что мы семья? Ты мне, Слава Богу, никто! И сейчас я, как никогда, рада этому! Господи, какой я была дурой, когда просила тебя жениться на мне! Я ведь думала, что ты нормальный, нашла же в тебе что-то Сонька. А теперь понимаю, как она радовалась, когда развязалась с тобой. Теперь и я хочу сделать то же самое. Уходи и больше сюда не возвращайся! А иначе, ты меня знаешь. Я тебя или отравлю, или отыщу тех парней, которые заставили тебя рыть себе могилу. Пусть они тебя там закопают, а я, так и быть, принесу тебе туда цветочки. Хотя ты и этого не заслуживаешь!
Герман даже задохнулся от возмущения, но тут же снова взял себя в руки:
– Шурка, не руби с плеча. Мы же не чужие друг другу люди. Если хочешь, я хоть завтра женюсь на тебе. Только не начинай, а? Прости, я расклеился, не спорю. Но я просто очень сильно испугался…
Шура только отмахнулась от него:
– Я тебе всё сказала. Иди к своему дяде Боре, возвращайся к матери, живи, где хочешь, мне всё равно. Но видеть тебя я больше не желаю…
***
Шура обошла почти всю Зарю, раздавая старикам пенсию и, попутно, предлагая им различные товары, которые покупала в городе по дешёвке. Это могло быть что угодно: чай, печенье, конфеты, консервы, какая-то мелочёвка для дома. Цену на всё это Шура устанавливала свою, а разницу от продажи складывала в собственный карман, радуясь полученному доходу.
Пожилые люди охотно платили Шуре, по доброте душевной даже не догадываясь, что всё это могут купить намного дешевле, и попутно расспрашивали её о том, что делается в мире.
– Я-то почём знаю? – отмахивалась она от стариков: – Телевизор смотрите. Там в новостях каждый день что-нибудь рассказывают.
– Смотрим, смотрим, – кивали они в ответ. – Только там понять ничего невозможно. Одни говорят одно, другие – другое. А народ страдает…
– Вот то ж, – отмахивалась от стариков Шура. – Давайте, ставьте мне свой автограф, и я пойду.
Так повторялось каждый месяц, и Шура люто ненавидела нудную работу, деревню, Германа, всех этих пенсионеров и свою жизнь.
– Хорошо Соньке, – думала она. – Живёт себе за границей, радуется. А про сестру свою и не вспомнит.