Судьбинушка. Люба - стр. 14
– Так ты этого Игната топором зарубила? – ахнула Люба.
– Ага, – тихо и спокойно произнесла Анфиса. – Суд потом был. Мне много дали, отец Игната уважаемым человеком был, председательствовал тут у нас. Отцу поменьше, но я свой срок отсидела и вышла. А папка так в тюрьме и помер.
– Ой, бабушка, почему же ты мне раньше об этом не рассказывала? – воскликнула Люба.
– Зачем? – покачала головой Анфиса. – Я бы сейчас ничего тебе говорить не стала, если бы ты сама не спросила.
Она немного помолчала, потом посмотрела на внучку:
– Уйдёшь теперь?
Любаша округлила глаза, сначала не поняв, о чём говорит бабушка, а потом всплеснула руками:
– Да ты что, ба! Ты как могла такое подумать?! Никогда я тебя не брошу! Ты же моя родная бабулечка, самая лучшая на свете!
Девушка потянулась, чтобы обнять старушку, но Анфиса вдруг отстранила её:
– Давай-ка уж тогда я расскажу тебе всю правду до конца. По больному-то будет легче. Родственницы мы с тобой, Любаша, только очень дальние. Что называется, седьмая вода на киселе. Никогда у меня не было детей. Я уже из лагеря вернулась, когда Тамара, прабабка твоя, перед своей смертью привела ко мне свою внучку. Мать твою, Людмилу. Маленькая она была ещё, несмышлёныш совсем. А уже осталась круглой сиротой. У меня тоже никого не было, вот я и взяла её на воспитание. Вырастила как собственную дочку. Заботилась, как могла. А потом вот такие же добрые люди рассказали ей о моём прошлом. И не выдержала Людмила, отвернулась от меня. Так, внученька, тоже бывает.
– Злая она была! – блеснула глазами Любаша. – Я не такая, как она. И никогда тебя не брошу. Мне всё равно, что у меня нет мамы, а папа уехал далеко и только иногда вспоминает меня. Сейчас, когда он женился на тёте Регине, он стал лучше и добрее. Но всё равно мы с ним чужие.
– Не осуждай, Алексея, – попросила внучку Анфиса. – Не отец он тебе. Я не знаю, что у матери твоей вышло с Иваном, соседом нашим. Говорила она, что он силой её взял. Может и так. Я не знаю. Только забеременела она от него тобой. Этого ей Алексей и не простил. А Людмила, глупая баба, за это на тебе своё зло срывала.
Губы Любаши задрожали, а из глаз искрами брызнули слёзы. Девушка стремительно вскочила на ноги:
– Что ты такое говоришь, бабушка? Ты что говоришь??? Дядя Ваня мой отец?! Мой родной отец??? Бабушка-а-а!!! Как же так? Почему же ты молчала?
Любаша, словно подкошенная, упала к ногам старушки. Обхватив её колени руками и прижавшись к ним лицом, девушка горько зарыдала.
– Ну что ты, что ты, глупенькая…– гладила Анфиса узловатыми пальцами голову и вздрагивающие плечи внучки. – Как же я тебе могла такое рассказать? Маленькая ведь ты была совсем. А теперь выросла, взрослая стала. Вот и пришло время узнать правду, какой бы горькой она ни была. Не плачь, Любушка моя, не рви моё сердце…