Судьбе вопреки. Часть первая. «Неудобная мишень…» - стр. 63
– Ну что, товарищи офицеры? Каковы ваши предложения?
– Шеф, поехали! Когда он еще домой попадет, если в часть вернется? Пока отпуск оформит, пока то да сё. А не дай Бог, залетит ещё на чем-нибудь! Отпуск тогда точно отложится на хрен знает какое время. Поехали!
Утром проводить нас пришло очень много народа. Бойцы протрезвели, помылись, побрились, стали похожи на солдат регулярной армии. В Грозном мы больше походили на банду боевиков, чем на солдат. Родители Малого вынесли на бампер ЗиЛа водку, закуску, компот, молоко… Колян, увидев молоко, всосал одним махом больше литра. Мы тронулись в путь. Я впереди на Р-142 с Пухом за рулем, следом Колян за рулем, Макс и Серега в кабине. Кабардёнка решили пустить в кабину, чтобы дорогу показывал, уже рядом с его домом. Едем, Пух тормозит и прижимается вправо.
– Пух, что случилось?
– ЗиЛ встал, Коля в кусты поскакал.
После третьей остановки я пропустил ЗиЛ вперед и шел вторым. Колян исправно скакал по кустам каждые полчаса. Один раз наблюдал картину, которую помню до сих пор. ЗиЛ тормозит, останавливается. Из кабины выскакивает Коля и бежит на обочину, расстегивая штаны на бегу. Кустики вдоль дороги были где-то по колено. Коля бежит, перепрыгивает через кусты, в прыжке сдергивает штаны и приземляется на корточки за кустами уже с голой ж…й. Такого никто из нас раньше не видел! Коле стали давать советы, как можно ускорить процесс. Он чуть не плакал:
– Товарищ капитан, я уже не могу! Очко горит! Долбаное молоко!
Долго ли, коротко ли ехали мы, но доехали до дома Хашкуловых. Мать чуть с ума не сошла от радости! Отец был на работе, послали гонца, тоже примчался. И началось…
Мы сидели в летней кухне. По центру напротив входа – стол с бутылкой водки и стаканом. Справа стоял стол, за которым сидел отец и его друзья-родственники-знакомые, а слева – стол, за которым сидели мы. Вошедший первым делом наливал себе стакан водки, выпивал, закусывал, и только потом шел здороваться с отцом, а после с нами. Оказалось, что у мусульман в это время был пост – ураза. Я не знаю, прогневался ли на меня Аллах, за то, что я всему аулу уразу похерил, или порадовался, что толстолобика живым привез домой. Но ураза в ауле накрылась медным тазом. Мы с пацанами посидели за столом, съели что-то из закусок, пить уже не могли – трехдневный праздник у Малого не прошел даром. Посидев для приличия пару часов, мы начали собираться домой. Как нас упрашивали остаться! Но мы уже ничего не хотели – ни есть, ни пить, ни гулять – хотели домой. Хашкулова тоже решили оставить дома на 10 суток под честное слово отца. Здесь я волновался ещё меньше, чем за Малого. Комбриг тоже был кабардинец, а отец Хашкулова занимал какой-то значимый пост в Кабарде. Так что я знал, что они договорятся, если что.