Судьба-шутница - стр. 96

– Разумеется, – я позволила себе не только «считать», но и нагло улыбнуться. Прямо посмотрела в лицо разъяренного оборотня, получая искреннее удовольствие от его бешенства. Ну, хоть что-то приятное за последние полчаса. – Ты сам поклялся в этом, – с откровенным наслаждением сообщила я. – Ты не будешь вмешиваться в мою жизнь, не сможешь принудить и отпустишь, как только выйдет срок нашего договора.

Лицо оборотня, в тот момент, было лучшей наградой. Столь непередаваемого выражения беспомощной ярости я и не припомню.

***

С того момента прошло несколько дней и за это время я видела Главнокомандующего лишь однажды: когда он сообщил, что уступает шатер нам с сестрой в полное распоряжение, а сам «как-нибудь» и «где-нибудь». Может, он и сообщал точнее, только я его не слушала, начиная с момента, где он «съезжает». Дальше мне просто было неинтересно.

Когда после разговора у озера я беспрепятственно отправилась на поиски Сайруса, он сам вышел мне на встречу с моими вещами. Что порадовало, так как я была все так же в рубашке и одеяле. Видимо, как из оврага меня достали, так и оставили, что было даже хорошо. Пока я одевалась, с удивлением отметила, что на мне нет и следа ночных приключений и гуляний по лесу. На теле ни единого синяка или царапины, хотя я точно помнила, что не раз ощутимо падала и раздирала кожу в кровь о колючие кусты. Я и прежде замечала, что на мне все заживает поразительна быстро. Но не до такой же степени!

По хмурому выражению Сайруса, я поняла – тот догадался, что к соглашению мы с Владом не пришли. Но не лез с расспросами. Во всей этой ситуации меня порадовало лишь то, что о моих странностях как-то забыли на общем фоне произошедшего.

Кстати говоря, хочу отметить, что охранника мне поменяли. С этим оборотнем я не пыталась завести дружеских отношений, даже не стараясь запомнить его имя. Поменяли и поменяли. В то время мне вообще было практически на все плевать. С Абелем была та же ситуация – его заменили, к великому горю Алиши. Та даже попыталась выяснить причину у Главнокомандующего, но, на его счастье, не смогла того отыскать.

Вопреки желанию поплакаться, сестре я ничего не рассказала. Мне было мерзко даже вспоминать о произошедшем, не то, чтобы говорить о ней. Мерзко и противно. Такое ощущение, что меня не Парой назвали, а в грязи вымазали, от которой я уже несколько дней не могу отмыться.

Сестра, естественно, обратила внимание на мое поведение, но я отговорилась своим приступом. Мол, было хуже обычного. Рассказывать о том, что в этот раз все было не как всегда, также не посчитала нужным. Начни я рассказывать, пришлось бы говорить и о другом. Так, словно ком, росли бы вопросы и непременно привели к Главнокомандующему. Если в следующее полнолуние подобное повторится (я приступ имею в виду, а не Главнокомандующего), тогда расскажу. А пока неизвестно, может это разовый случай, а я сестру раньше времени взволную? Не то, чтобы она за меня и без этого не переживала, но мои потери памяти хотя бы привычны.