Судьба с чужого плеча - стр. 21
От сидения на корточках затекли ноги. Я опираюсь на руки, чтобы подняться. В ладонь впивается что-то острое. Не хватало еще поранить единственную рабочую руку. Нащупываю продолговатую железку и вынимаю из травы тяпку. Отлично, теперь у меня есть холодное оружие. Может, бросить ею в полицейских и убежать? Припаяют к сроку сопротивление при аресте. Нет уж, лучше буду сотрудничать со следствием. Встаю в полный рост и, как недоразвитая, машу полицейским тяпкой.
– З-здравствуйте, – смущенно улыбается круглощекий, похожий на подростка полицейский.
Его старший товарищ поднимает в приветствии длинную, как у орангутанга, руку. Ни тебе «стойте на месте», ни «вы арестованы». Как это понимать?
– Пока вы пололи т-траву, – краснея, говорит круглощекий, – на эту могилу н-никто не приходил?
– Пока я полола траву? – переспрашиваю, чтобы убедиться, что мне не послышалось. – Нет, не приходил. А кого вы ищете?
– Женщину лет двадцати пяти, – говорит длиннорукий. – Светловолосую.
– Худую, б-бледную, – добавляет его напарник.
Я машинально опускаю глаза на свои руки и только сейчас замечаю, как они потемнели. С солнцем моя кожа не дружит, загар проступает красными, больше похожими на симптомы какой-то экзотической болезни, пятнами. Видимо, золотистый оттенок – действие чудо-средства из коричневой бутылочки.
– Нет, такой здесь не было, – благодарю Иру и за автозагар, и за косынку с косметикой. – Она преступница?
– Д-да, и очень опасная! – трясет головой круглощекий. – Сегодня утром убила свою пятилетнюю п-падчерицу.
– Почему вы думаете, что это она?
– Гражданочка, мы не думаем, – признается длиннорукий. – Мы знаем. Она и раньше поднимала руку на девочку.
Неправда! Я никогда не била Катю до той злополучной пощечины…
– Какая женщина способна убить ребенка? – проглатываю подкативший к горлу ком. – Может, это несчастный случай? А вдруг девочка упала и… – замолкаю, поняв, что сказала лишнее.
– Нет, это точно мокруха! – от возбуждения круглощекий забывает заикаться. – Там такая д-дырка в голове…
– Подробности гражданку не интересуют, – перебивает его напарник.
Еще как интересуют, но расспрашивать слишком опасно.
– Ну, я пойду? – улыбаюсь полицейским. – Скоро стемнеет.
– Дорога здесь н-небезопасная, – с трудом сглатывая, обводит взглядом мои ноги круглощекий. – Я могу п-подвезти.
– Не можешь, – смахивает пыль с лавочки возле маминой могилы длиннорукий. – Ты в засаде.
– Не страшно, – еще шире улыбаюсь я, – дошла сюда, дойду и обратно.
Пока от круглощекого не поступило новых предложений, разворачиваюсь и иду к дороге. Стараюсь как можно сильнее покачивать бедрами, чтобы моя фигура не казалась плоской. Остальные приметные черты Ире удалось спрятать, но худоба в любую секунду может меня выдать. Выхожу на дорогу и впервые позволяю себе оглянуться. Молодой полицейский смотрит на мой зад, а его напарник и думать обо мне забыл. Никто даже не собирался сравнивать меня с портретом подозреваемой. И эти люди надеются раскрыть убийство пятилетней девочки? Нет, они хотят поймать Дину Паукову и повесить дело на нее, а до того, кто виноват, им нет никакого дела. Как, впрочем, прямо сейчас и до меня. Даже круглощекий больше не смотрит вслед.