Судьба по книге перемен - стр. 41
Волька вопросительно смотрел на неё крохотными свинячьми глазками.
– Ищи выход! – шепотом велела ему Маня. – Где выход?!
Пёс словно этого ждал! Он ринулся вбок, вдоль смородины, загребая короткими упористыми лапами и сильно натягивая поводок. Маня, не решаясь встать во весь рост, поползла за ним на четвереньках. Они промчались по смородиновой аллее. Рюкзак съехал Мане на затылок и больно бил по шее, бегать на четвереньках она не умела, пёс тянул.
Он привёл хозяйку прямиком к дырке в заборе. Здесь сетка была отогнута и подвёрнута, словно в дырку много раз лазали.
Маня тоже пролезла, сильно ободралась, зашипела от боли, вскочила на ноги и помчалась.
С левой стороны сверкала большая вода – кажется, всё-таки залив, – справа были огороженные участки, а Маня всё мчалась. Только добежав до какой-то лужайки, она перешла на шаг.
Кажется, выбрались!..
Маня с трудом дышала и вытирала лоб сгибом локтя.
Только вот… где они? Как узнать?
Она вытащила было телефон, чтоб включить навигатор, и с досадой засунула его обратно – от него никакого толку!..
Заборы, мимо которых она пробежала, были роскошные, «миллионные», как определила для себя Маня. Решиться и позвонить в калитку?
Впереди на дороге замаячил велосипедист.
Маня бросилась было прятаться в кусты, но сообразила, что одинокий велосипедист не может быть уж слишком опасным.
– Извините, пожалуйста!
Если бы только Маня Поливанова знала, в какую сторону повернёт судьба после того, как она решится окликнуть человека на велосипеде, она бы сто раз подумала! И, возможно, всё сложилось бы иначе…
Но она окликнула.
Велосипедист подъехал поближе и оказался авантажной дамой средних лет. Та подрулила к Мане и лихо соскочила с седла.
– Вы не скажете, где мы находимся? – умоляющим голосом начала Маня. – Я… гуляла и заблудилась.
Если дама и удивилась, то виду не подала.
– Вот эта улица называется Приморская аллея.
– А… город где?
– Город? – переспросила дама. – Какой город?
– Петербург, – обреченно вымолвила Маня.
Дама немного поразглядывала её – грязные джинсы, расцарапанные руки, футболка в пятнах – и вдруг объявила:
– Я вас знаю! Вы писательница Покровская! Сегодня на втором канале я смотрела передачу, где вы рассказывали, как начали писать и где берёте сюжеты!
Маня, ненавидевшая оба эти вопроса лютой, неподдельной, жгучей ненавистью, так обрадовалась, заслышав их, что засмеялась от счастья.
– Это я! – воскликнула она ликующим голосом. – Я писательница Покровская!..
– А я большая ваша поклонница, – объявила дама. – Особенно люблю роман «Большая четвёрка»! И «Всё ничего», конечно!