Судьба гнева и пламени - стр. 8
Почти три века мольбы.
Почти три века пустых обещаний.
Годы тянулись долго, отмеченные изнурительной борьбой и голодом, а также одиночеством, с которым Софи училась выживать, прячась в тени, пока принимала свою новую бессмертную природу. Ей приходилось бесчисленное множество раз словно изобретать себя заново, лишь бы избежать нежелательного внимания: менять личность, убегать из дома ночью, стирать любые следы, которые могли бы намекнуть Гильдии и другим ее врагам, что Софи Жерар погибла не так давно. При всем этом она оставалась непоколебимой в своих мольбах о пощаде, обращенных к Малакаю. Другие никогда не признают ее, хоть она и пыталась достучаться до них. Именно с Судьбой Огня она была навеки связана.
Но теперь Софи дошла до грани.
Она поднялась на ноги, не обращая внимания на струйки крови, стекавшие по ее голеням из ран, которые заживут в течение нескольких часов, будто их никогда и не бывало вовсе. С холодным спокойствием она забралась в просторный гроб, дабы занять свое место рядом с любимым.
Раньше она держала Элайджу рядом с собой, в спальнях своих домов.
Осуществлялось подобное не без труда, особенно когда непослушные слуги натыкались на свежий человеческий труп в ее постели. Слухи о зле и колдовстве преследовали ее, куда бы она ни направилась, и Софи уже начала беспокоиться, что не сумеет защитить Элайджу.
Наконец, она вернула себе их первый совместный дом – замок на вершине холма – и прогнала оттуда всех людей. Разрушающийся подвал, куда никто не отваживался проникнуть, стал их убежищем.
Именно здесь Софи построила новое святилище, куда могла ежедневно вызывать Малакая, не опасаясь, что ее обнаружат. Иногда, как сегодня, молитвы встречались молчанием. В другой раз – нет. Малакай прибывал в своей телесной форме, приказывал ей проявить терпение, поскольку однажды «придет день, когда она воссоединится с Элайджей». Малакай отправлял ее на странные миссии, смысл которых она не могла понять, и приказывал не задавать вопросов – наверняка это была часть хитроумной паутины тайн, которую он сплел. Время от времени Малакай требовал, чтобы она раздевалась и предлагала себя на алтаре, а он мог бы использовать ее, как пожелает, – так, что и ее тело, и ее сердце преисполнялись боли, но по совершенно разным причинам. В последнее время подобные визиты участились, а требования стали смелее.
Спустя три века Софи больше не верила, что Малакай собирался даровать ее мужу свободу.
Она грустно улыбнулась, поглаживая пальцами щеку Элайджи. Сейчас он казался таким же красивым, как в тот день, когда Малакай забрал его у нее. Было бессердечно сохранять его таким безупречным. Софи чувствовала бы себя легче, если бы от него не осталось ничего, кроме пыли и костей. Впрочем, так поступала Судьба – жестоко шутила даже над самыми преданными.