Судьба души. Сказания душ. Книга вторая - стр. 50

– Откуда ты знаешь как зовут моего отца и меня? – не выпуская меч из руки, проговорил Герхольд.

Женщина смотрела прямо на него.

– Я многое знаю кузнец, – тихо сказала она. – Я знаю, что ты убил уже многих, и многие из них были невинны. Я знаю, что ждёт тебя за это. И пришла предупредить тебя.

Герхольд хотел ей что-то возразить, но не смог и с места сдвинуться. А женщина в белых одеждах продолжала.

– Внемли моим словам. Остановись, пока не стало поздно. Ты же хороший человек, вспомни об этом, – она очень пристально взглянула мужчине в глаза. – Твой друг Коловрат рассказал мне, что когда он встретил тебя, ты был совсем другим. А сейчас ему больно смотреть на тебя, и он часто винит себя за то, что его смерть превратила тебя в чудовище. Подумай об этом!

Герхольд открыл глаза. Солнце уже встало и озарило мир своим ярким светом. Мужчина уселся на кровати и потряс головой. Некоторое время он сидел задумчивый и в голове прокручивал увиденное. Было ли это на самом деле или всего лишь приснилось ему? Этого Герхольд не знал. Но слова женщины как будто впитались в его голову и звучали, звучали, звучали. Как та песня, что поют пастухи, или мелодия менестрелей, что прицепится и долго не выходит из головы. Он промучился с этим всё утро, но когда настало время выезжать на игры, он позабыл про странную женщину окончательно.

– Тарон, – обратился Герхольд к молодому воину, что помогал грузить в телегу оружие. – Поедешь с нами сегодня. Будешь на замене, на всякий случай.

Парень с явным недовольством воспринял поручение наставника, но возразить не посмел, и когда закончил свою работу, забрался в телегу к воинам.

Когда бойцы прибыли в арену, оказалось, что один из них за время дороги умудрился отравиться. Никто не узнал того, что Герхольд сам добавил в его еду сок из корня чемерицы. Взамен отравленного воина на арену вышел Тарон, где и погиб от руки наставника.

– Отличное зрелище Герхольд, – услышал боец, войдя в ворота арены. – Жаль только короткое. – Встретивший его мужчина рассмеялся.

– Да плевать, Залух, – грубо ответил ему Герхольд. – Моё дело убивать, а уж быстро это будет или медленно, зависит не от меня. Но результат всегда один и тот же. – Закончив свой ответ, он громко рассмеялся и, снимая шлем, направился в купальню.

Вечером Наместник выставил воинам пару бочонков отличного вина, и даже сам выпил бокал за отличное начало игр. Герхольд тоже пировал вместе со всеми, и когда уже понял что напился, отправился спать.

Ночью его разбудил оглушительный женский крик. Он попытался открыть глаза, но вечерний хмель ещё не покинул его, и сделать это было весьма непросто. Шатаясь, он попытался подняться на ноги, и в мутном мареве лампы сумел рассмотреть лежащую на полу женщину. Она была вся в крови и кричала. В комнату уже вбежали стражники, и ошарашенные увиденным стояли разинув рты, не зная, что и делать. Герхольд шатаясь, пытался что-то сказать, но губы его не слушались, а ноги подкашивались. И вновь пытаясь встать, он рухнул на пол как подкошенный. В комнату вбежал Гай, от увиденного его глаза налились кровью. На полу вся в крови, лежала его любимая и единственная дочь Квинтавия. Одежды на ней были порваны в клочья, а на теле были видны синяки и кровоподтёки. Лицо всё в крови и гематомах. Она дрожала как листок на дереве надрываемый порывом сильного ветра и не переставала кричать. Гай переводил свой полный ужаса взгляд с окровавленного тела дочери на шатающегося, и пытающегося что-то говорить Герхольда и не знал что делать. Затем он заметил глубокие царапины на лице и руках мужчины, и голос логики возобладал над ним. Он выставил вперёд руку, указывая на Герхольда, и без малейшего содрогания в голосе произнёс: