Судьба благоволит волящему. Святослав Бэлза - стр. 53
Известно, что Дюма нередко прибегал также к услугам сотрудников (чем отчасти объясняется его невероятная плодовитость), которые проделывали для него подготовительную работу – иногда настолько существенную, что их можно считать даже соавторами тех или иных произведений. Главным из них был Огюст Маке, участвовавший, в частности, в создании «Трех мушкетеров». Поссорившись с патроном и завидуя его лаврам, он дерзнул опубликовать в первозданном виде свой вариант одной из заключительных глав романа. И что же выяснилось – весь блеск, живость деталей придал ей именно Дюма. Его помощники были не более чем подмастерьями, грунтовавшими холст и набрасывавшими эскизы, Дюма же – вдохновенным живописцем, чья искусная кисть творила чудеса, неутомимо воссоздавая сцены из былых времен.
«История для меня гвоздь, на который я вешаю свою картину», – не раз повторял он. И надо отдать должное, во многих случаях «гвоздь» этот у него вбит достаточно крепко. Если какая-либо привлекшая внимание Дюма «История из истории» походила на роман, он брал ее в чистом виде, но чаще переплавлял реальные события в тигеле своего могучего воображения, на что как беллетрист имел бесспорное право. В его обработке история тогда представала не совсем такой (а иногда и совсем не такой), какой была на самом деле. Но ведь он не бесстрастный летописец и не автор учебников, – хотя многие представляют себе прошлое Франции преимущественно по его книгам, – он романист, и ему необходим увлекательный сюжет.
Нелишне все же еще раз подчеркнуть, что историческая канва у Дюма, как правило, довольно основательна (недаром четко указаны хронологические рамки событий, развертывающихся в «Трех мушкетерах», – с 1625 по 1628 год). Виртуозно вплетая в эту канву похождения придуманных или наполовину придуманных героев и распоряжаясь по своему усмотрению их судьбами, писатель сумел также в трилогии о мушкетерах не слишком отклониться от истины при изображении ряда важных невымышленных фигур.
Весьма удачен, например, в романе «Виконт де Бражелон» нелицеприятный портрет Людовика XIV, во многом рассеивающий сияние того слепящего ореола, которым окружила «короля-солнце» официальная историография.
С другой стороны, есть случаи, когда он явно необъективен. Но ведь абсолютной объективности не всегда достигают даже ученые-историки. Дюма же не претендовал на это звание: он был художником.
У «Трех мушкетеров», как и у многих других книг Дюма, есть одна особенность, на которую следует обратить внимание. Дело в том, что они задуманы как фельетонные романы, то есть предназначены для публикации по частям в прессе.