Суд - стр. 55

К замминистра его позвали спустя час.

Пригласив присесть, Соловьев взял из папки бумаги:

– Горяев Евгений Максимович – точно?

– Да.

– Год рождения тридцать пятый?

– Да.

Переспросив его по всем основным анкетным данным, объяснив, что бумага с этими данными пойдет в такое место, где недопустима самая малая неточность, замминистра вернулся к графе «партийность»:

– Как вы понимаете, никто не может винить вас в том, что вы не вступили в партию, но хочу вас спросить, в порядке чистого любопытства: почему все-таки ваши пути с партией однажды не скрестились?

Не в первый раз Евгений Максимович слышал этот вопрос и знал, где и как следует ответить. На сей раз он решил вначале кольнуть замминистра:

– Ну все-таки партия для меня не прохожий, с которым можно встретиться или разминуться. Но не в этом дело… До недавнего времени я вел, может быть, излишне свободный образ жизни холостяка… – Он помолчал и добавил с улыбкой: – Понимаю ваше недоумение, но это полная и искренняя правда.

Заместителю министра, как видно, его откровенность понравилась, он рассмеялся:

– Прекрасно, если расхождение только по этому вопросу… – Соловьев закурил сигарету и, выпустив дым вверх, проследил за ним и потом перевел внимательный взгляд на Горяева: – Но, между прочим, исправить сие не поздно. Ведь с холостяцкой вольницей, судя по справке, покончено?

– Я уже думал об этом, – тихо ответил Горяев.

– Так что я могу сказать… там, что этот пункт анкеты будет исправлен в самое ближайшее время?

– Но не завтра же? – улыбнулся Горяев.

– Ясно, ясно, – ответно улыбнулся Соловьев и подвинул к нему пачку сигарет: – Не курите?

– Спасибо… Как-то миновала чаша сия.

– А чаши иные? – без тени улыбки спросил Соловьев.

– Не знаю, какие вы имеете в виду… но какие-то не миновали, – тоже вполне серьезно ответил Горяев.

– А такой тяжелой чаши, чтобы мешала работать, в руках не держите?

– Думаю – нет.

– Ваш тесть – знаменитый строитель Невельской?

– Я не люблю напоминаний об этом, – смотря в сторону, обронил Горяев.

– Это еще почему?

– Мне рассказывали про одного крупного военного, который женился на знаменитой балерине, и с того дня о нем говорили – не герой войны, а муж балерины, и в этой ипостаси он стал гораздо больше известен.

– О-хо-хо! Хо-хо! – смеялся заместитель министра. – Так вы, оказывается, тщеславный?

– Здоровое тщеславие, товарищ заместитель министра, не порок…

Горяев видел, что нравится Соловьеву.

– Ну что же, Евгений Максимович, будем считать неприятную процедуру законченной.

– Почему же неприятную? – удивленно улыбнулся Горяев. – Мне она весьма приятна.