Размер шрифта
-
+

Суд праведный - стр. 6

– Цыц, пострел! – прикрикнул Ёлкин, но чувствовалось, интерес сынишки ему льстит.

Мальчишка нехотя скрылся за занавеской, а Терентий, прокашлявшись, продолжал:

– За что он, то бишь я, должен получать от общества вознаграждение по 25 копеек из каждых 50 копеек штрафа и остальные 25 копеек зачислять в мирской капитал… – Дочитав, Терентий приблизил бумагу к глазам и гордо произнес: – Сам помощник волостного старшины расписался и печать приложил. Ишь, орел-то как ладно пропечатался. Все гербы на крылах видать. Стало быть, почти государственный я человек. Любого кажного отловить могу.

Белов насмешливо сощурился:

– Неужто кажного?

– А ты как думал? Уполномочие на то имею.

– Чего же ты Зыкова не отловил, когда он по первому снегу с сынами с Камышинского ключа трое саней березы вывозил?

– Это кады было? – изобразил удивление Терентий.

– А то не помнишь?

– Убей бог! – приложил руки к груди Ёлкин.

– Так вы же с Лукой Сысоевым от Варначихи шли, в аккурат с Зыковыми столкнулись. Мне сам Лука и сказывал, – поддел приятеля Анисим.

– Вот ты такой и есть, – обиженно выговорил ему Терентий. – Чё заноза в заднице… Я так разумею, не зря народ придумал: «С богатым не судись». А ты, ну ничё не разбираешь! От энтова тебя и не любят.

– Не девка я, чтобы меня любили, – отозвался Анисим.

Он и раньше не умел подлаживаться под других, заглядывать в глаза тем, кто побогаче, кто у власти, а как схоронил свою Степаниду, вообще нелюдимым стал и, оказавшись в Сотниково, сдружился только с Терентием, они были родом из одной курской деревеньки и даже какая-то дальняя-предальняя родня. А с «уважаемыми» членами сотниковского общества Белов не очень ладил. Не то чтобы скандалил и в ссоры ввязывался, нет, он не отличался разговорчивостью, но сказывалась не утихшая в сердце горечь от потери жены, а потому любая брошенная им фраза звучала как-то слишком язвительно и чересчур прямо. А кому это понравится?!

3

По-городскому высокий, с кирпичным низом, с широкими окнами, окаймленными наличниками, разукрашенными причудливой резьбой, четырехскатный, крытый железом, дом пристава высился на взгорке совсем неподалеку от приземистой избы священника да аккуратной церквушки, прошлой осенью чисто обшитой тесом и покрашенной в небесно-голубой цвет, при лунном свете сразу становящийся густо-синим. Все село, все изгибы реки были видны отсюда как на ладони.

Зыков Маркел Ипатьевич, торгующий, знающий себе цену крестьянин, даже покрутил головой: вот становой пристав Збитнев Платон Архипович любит пожить на широкую ногу. Служба позволяет. Чего-чего, скажем, а керосина вовсе не экономит, даже сейчас сквозь неплотно прикрытые ставни пробиваются узенькие, но яркие полоски света.

Страница 6