Суд праведный - стр. 42
Зыков, все еще недоверчиво глядя на него, сурово спросил:
– Кто ж тебя заставлял?
– Дык они… Сыны твои. Говорю же, вилами прищучили и толкуют, мол, ежели чё, на Анисима покажешь. Это же вы, мол, с ним старика гоняли… Вот и наговорил на земляка свово, – еще ниже опустив голову, ответил Ёлкин.
– А теперь-то чё рот открыл? – не скрывая досады, произнес Зыков, и его губы плотно сжались.
– Грех на душу взял, она и болит, – пролепетал Терентий. – Измучался весь. Я ж не к приставу пошел, а к вам, Маркел Ипатьевич, родителю ихнему…
– А не боишься, чё сынам скажу? – разжал губы Зыков.
Терентий дернулся всем телом:
– Побойтесь Бога, Маркел Ипатич! Я же энто, тово, худа вам не желаю… Так, ради упреждения… Не сумлевайтесь, боле никому, как рыба молчал и молчать буду.
– Ну, ну… – многозначительно проронил Зыков, медленно поднялся и, не прощаясь, вышел из бани.
Терентий проследил за скрипнувшей дверью и еще долго сидел уронив голову на грудь. Наконец собрался с силами, отер треухом выступивший на лбу пот и на негнущихся ногах поплелся домой.
Запыхавшийся от быстрой ходьбы, раскрасневшийся от злости, Маркел Ипатьевич ворвался в избу и накинулся на свою высохшую, с лицом странницы, на котором одни глаза только и остались, жену:
– Где энти остолопы?!
– Ушли, – испуганно перекрестилась жена.
– Куда ушли? – зло бросил Зыков, опускаясь на лавку.
– Не сказали…
– Вот же подлецы! – рявкнул Зыков, стукнув по столешнице кулаком. – Появятся, накажи, пущай дома сидят! Я в Новониколаевский, к вечеру обернусь.
Запрыгнув в кошевку, он изо всей силы вытянул гнедого «ходока» по лоснящемуся гладкому крупу:
– Но-о-о!
Всю дорогу Зыков нещадно гнал и без того резво бежавшего рысака и, лишь завидев первого городового, чуть натянул вожжи. Возле большого двухэтажного особняка с кирпичным нижним и бревенчатым верхним этажом, Маркел Ипатьевич привязал лошадь к коновязи.
Известный купец и владелец паровой мельницы Парфён Лаврович Федулов радушно встретил Зыкова. Деловые отношения они поддерживали уже давненько. Правда, раньше встречались чаще. Зыков возил товары Федулова по Московскому тракту и на Иркутскую, и на Ирбитскую ярмарки, а иногда добирался и до самой Маньчжурии. С тех пор как построили железную дорогу и Федулову стало выгоднее отправлять грузы по чугунке, Зыков переключился на маслоделие, брал товары у купца, чтобы продавать их подороже своим односельчанам.
– Маркел Ипати-ич?! Каким ветром! – Федулов раскинул короткие руки, блеснул крепкими желтоватыми зубами. – Вот уж не ожидал!
– Приехал вот… – смущенно пояснил Зыков и хитровато стрельнул глазами по широкому, заросшему курчавой бородой лицу Федулова: – Сказывали, Парфён Лаврыч груз в орду желает отправить…