Субъект. Часть вторая - стр. 2
Когда же я взялся фантазировать за пределами собственных хотелок, мне на ум сразу же пришла работа хирургом. Со своим даром я мог бы стать единственным в своем роде хирургом, которому удалась бы любая операция без предварительного вскрытия. В области устранения инородных тел и закупорок в сосудах, приводящих к микроинсультам, мне не было бы равных. И мое молниеносное самоизбавление от камней в желчном пузыре являлось тому красноречивым подтверждением.
Или я мог бы быть единственным в мире анестезиологом, что не использовал опиоид. Ведь я мог попросту пресекать несущие сигналы от болевых рецепторов, не давая тем дойти до головного мозга. Ну а что касалось диагностических мероприятий, этих неприятных процедур, начиная от вредного рентгена и доходя до омерзительного введения зондов – во всем этом отпала бы необходимость, если бы на сцену вышел я – со своей алиеноцепцией и умозаключениями, выстроенными на основе полученных от нее данных.
Также я мог бы с головой нырнуть в геологические страсти и полностью настроиться на поиск залежей драгоценного металла и редких минералов – ведь я беспрепятственно заглядывал туда, куда остальные дотягиваются лишь кончиком экспертного предположения.
Это были честные, не вызывающие внутренних терзаний виды деятельности, в которых был, пожалуй, всего один общий нюанс, что начисто перечеркивал все грезы. Людям или, как минимум, коллегам по работе, пришлось бы столкнуться с малообъяснимой правдой, о которой непременно все зажужжат и обязательно все испортят. К тому же обязательно всплывет дело об убийстве, что позволит следователю официально объявить меня врагом народа. И изготовят мне тогда индивидуальный изолятор, в котором я буду гнить. Или снова попаду в Айсберг, но в этот раз уже под одобрительные аплодисменты толпы.
Кроме моего друга и исследователей Айсберга, про меня больше никто не знал. Все свои фокусы, находящиеся на грани волшебства, я разыгрывал только перед самим собой. Или, время от времени, незаметно использовал их в быту.
Теперь я никогда не промахивался в урну, чем заслужил уважение соседа, что завтракал теперь на кухне вместе со мной, а не у себя, закрывшись в комнате, как обычно. Когда же его не было, случалось и так, что урна сама пододвигалась, подставляясь под криво летящий в нее мусор. Так же меньше промахов я стал допускать и со своим временем.
Не то чтобы способности сделали меня педантичнее. Просто ради экономии времени я порой менял саму реальность под себя. На светофорах преждевременно загорался зеленый цвет, заставляя водителей в смятении бить по тормозам, а пешеходов растерянно следовать за мной, уверенно идущим и даже не сбавившим скорости шага перед автомагистралью, как если бы знал…