Субъект. Часть четвертая - стр. 16
А это уже становилось интересно. Продираясь сквозь бесчисленные альтернативы, напоминающие выпотрошенные магнитные ленты из кассет, я акцентировал свое желание на том, что предотвратило бы именно смертоносный конфликт, но никак не формирование самой личности, результат становления которой, собственно, и придавал мне мотивацию отсрочить ее смерть.
Декорации сменились. Застывшие фигуры сгруппировались вокруг какого-то события. Царила тишина, и атмосфера была перенасыщена каким-то невесомым, но, в то же время, тяжелым продуктом эмоциональных реакций. Послойно охватив всю территорию, я подтвердил свои догадки о похоронной церемонии. С облегчением заметив знакомую фигуру среди присутствующих, я исключил, что хоронят поэта. Рядом с ним стоял его противник. Между ними не чувствовалось никакого напряжения. Все их внимание и переживания были направлены к трупу какой-то женщины, что смирно лежала в толще взрыхленной земли в центре круга скорбящих.
Кажется, данный инцидент нейтрализовал напряжение между этими двумя, а значит, альтернатива найдена. Как бы теперь ее поставить на замену истинному ходу явлений? Ответ не заставил себя ждать.
По наитию, я ухватил все доступное мне пространство недоступным доселе притяжением и ринулся к ведущей и насыщенной цветами киноленте. Пробиваясь сквозь толщу блеклых нитей, еле удерживая отчаянно вырывающийся из моего влияния привлекательный расклад вещей, я довольно-таки быстро отыскал сердцевину реального хронолога. Единственный уверенный в себе и в том, что его наполняло, он непреклонно прокладывал себе путь вдаль, расталкивая бледные потоки того, чему не быть. Не быть, но лишь без вмешательства свыше.
Как будто учуяв мои намерения, он завибрировал так, что я по-настоящему потерял координацию своего намерения. Пустоту заполнил жуткий резонансный гул, отдаленно напомнивший мне воздействие инфразвуковых пушек солдат Айсберга. Пусть я и не осознавал в полной мере, что сейчас представляла из себя моя сущность, и можно ли было вообще хоть чем-то на нее повлиять, но этот гул доставлял моему мышлению страшный дискомфорт. Я чувствовал, что забываю о намерении, мысли теряли между собою связь и логику, они распадались, как бусины разорванного ожерелья. Задача казалась невозможной. Но пусть и запутавшийся, уже и не зная зачем, я все равно уперто продолжал двигаться, словно безмозглая половая клетка, по инерции, к нему навстречу.
Привлекательная, но стеснительная нитка в кулаке моей воли до последнего норовила выскользнуть, будучи неуверенной в адекватности своей истории. Столкновение и замещение было сопровождено ярчайшей вспышкой, свет от которой почему-то вернулся обратно сразу, не пожелав устремиться в стороны, кичась скандально-грандиозной новостью, которую в себе нес. Кажется, коллапс не произошел. Избранная мною нить уже приобрела уверенность и растворилась в организованном пучке реальных событий, а то, что еще недавно было вместо нее, апатично скользило рядом, потеряв все свои краски и актуальность.