Стыд - стр. 30
Помнишь, мы играли в доктора в вашем дровяном сарае вместе с Буссе Оманом? Нам было лет десять-одиннадцать, да? Я помню, как ты испугалась, когда нас обнаружил твой отец, а Буссе сказал, что эту игру придумала ты. Мне до сих пор стыдно, что в тот раз я не взяла вину на себя, но мы обе знали, что тебе нельзя играть в такие игры, так что, наверное, мое признание все равно не помогло бы. Это была безобидная игра, так играют все дети. После этого ты несколько недель не ходила в школу, а вернувшись, не хотела рассказывать, почему пропустила занятия. Я многого не понимала, потому что мы были такими разными. Так же как через несколько лет не понимала, почему ты часто просишь Бога избавить тебя от нежелательных мыслей. Мы тогда были подростками и думали только о мальчиках, и я не до конца понимала ход твоих мыслей, он казался мне немного странным. А еще ты была такой красивой, именно на тебя в первую очередь обращали внимание мальчики, из-за этого я тебе немного завидовала. Но ты хотела, чтобы Бог подавил твое “я”, научил тебя послушанию…
Май-Бритт уронила письмо на пол. Из забытых глубин поднималась безумная, страшная тошнота. Она быстро встала, но успела дойти только до прихожей, где ее вырвало.
7
Ты же врач. У тебя получится. Расскажи что угодно!
Двадцать три пары глаз с ожиданием смотрели на нее. В голове у Моники не было никакой путаницы. Пульсировала единственная мысль, заполняя собой все и не оставляя места фантазиям. Секунды шли. Кто-то ободряюще улыбался, кто-то, понимая ее мучения, смотрел в сторону.
– Если хотите, мы можем послушать следующего, а вы выступите позже. Мне кажется, вы хотите еще немного подумать.
Женщина приветливо улыбалась, но Моника не выносила, когда ее жалели. Двадцать три человека подумают, что она ни на что не годна. А она посвятила всю жизнь тому, чтобы доказать обратное. И ей это удалось. Она часто в этом убеждалась. Коллеги всегда хвалили ее профессионализм. Теперь же в присутствии двадцати трех незнакомых человек ей предлагали особые условия, потому что она не может принять вызов. Присутствующие решат, что она посредственность, не способная справиться с задачей так же блестяще, как Маттиас. Желание вернуть себе законные позиции было таким сильным, что Моника преодолела нерешительность:
– Я колебалась только потому, что мое воспоминание тоже связано с несчастьем.
Голос звучал уверенно, она даже постаралась взять чуть пренебрежительный тон. На нее смотрели все. Даже те, кто мгновение назад отворачивался, пряча сочувствие.
У женщины, заставившей ее откровенничать, была неприятная привычка улыбаться.