Стужа - стр. 27
– Помимо работы барменом, фехтование – единственное, в чем я действительно хороша. – Я прикусила губу. – Но каковы шансы, что победа достанется мне?
– При условии, что ты выживешь, крайне высоки, поскольку именно я выбираю невесту. Нам просто нужно сделать так, чтобы мой выбор казался правдоподобным. А это будет нелегко после…
– Пьяного скандала, да-да.
– В Фейриленде ты должна будешь избегать повторения подобных спектаклей. Судя по моим беглым изысканиям, до вчерашнего вечера за тобой не значится никаких других свидетельств позора или скандала на публике. Как думаешь, сможешь ли ты вести себя пристойно? Я не ожидаю многого, но наш брак должен быть хотя бы отчасти правдоподобным. А в идею жениться на низкородной простой фейри с неопрятной внешностью и проблемами с алкоголем поверить будет затруднительно.
Сейчас его оскорбления слетали с меня как с гуся вода, потому что… пятьдесят миллионов? Вероятно, я могла бы купить себе неприкосновенность частной жизни и расположение людей, чтобы они делали мне комплименты. Я могла бы каждый вечер заказывать доставку карри. Это была невероятная сумма денег, и мне даже трудно представить, что мне с ними делать.
Я снова открыла глаза и обнаружила, что король Торин замолчал и пристально на меня смотрит. Я почувствовала, что он изучает меня. Не в сексуальном смысле, а скорее в том, что он наконец-то воспринимал меня как личность. Оценивал мой костюм для бега. Темные круги под глазами. Воронье гнездо на голове. Оценивал слабые стороны.
– Кто твои родители? – спросил он наконец.
– Мою мать звали Хлоя Джонс.
– Я не про нее. – Он наклонился ближе. – Кто была твоя биологическая мать? Твоя настоящая семья?
На меня навалилась тяжелая усталость, и мне захотелось снова сесть на диван. На краю сознания всплыло давно похороненное воспоминание из детства: я стою перед порталом, сжимая рюкзак с Микки Маусом, и безудержно рыдаю, потому что меня не впускают.
– Честно говоря, я понятия не имею. Однажды я попыталась вернуться а Фейриленд, но меня не впустили.
Торин склонил голову набок.
– Почему ты пыталась вернуться? Человеческая женщина плохо с тобой обращалась?
Я мгновенно почувствовала порыв защититься, а еще раздражение на то, как он назвал ее человеческой женщиной.
– Нет. Моя мать была потрясающей. Но дети в школе считали меня уродиной из-за необычных ушей и нелепых голубых волос. Они вели себя грубо. Однажды привязали меня к забору возле кафе, как собаку на поводке. Мне просто хотелось увидеть других похожих на меня людей.
Его взгляд на секунду помрачнел.