Студенты шутят. От сессии до сессии - стр. 7

Народ с новыми силами навалился на автобус. Про первоначальную идею «кантовать» все уже позабыли. Теперь увлекательным оказалось само переворачивание. Хотели его поставить «на попа» – для понта. Но это оказалось слишком трудным. Тогда просто перевернули его вверх колесами и разошлись, вполне удовлетворенные достигнутыми результатами. Через пару дней автобус увезли – разумеется, уже на буксире.

Дело обещало быть крутым и грозным – автобус-то для выборной кампании был выделен! Политика! Однако на этот раз обошлось вообще без наказаний. Потому что участники «беспорядков» и им сочувствующие нашли отличное средство самозащиты. Просто-напросто пустили по общаге слух – если начнутся репрессии, то студгородок на выборы не пойдет. Причем не потребовалось никаких ультиматумов и переговоров. Принялись пошире болтать об этом, прекрасно зная, что через стукачей информация все равно дойдет до начальства. А неявка избирателей стала бы таким вопиющим ЧП, что вряд ли кто-нибудь из институтского руководства удержался бы на своих постах. Перед подобной угрозой любые грехи выглядели просто мелочью, и инцидент замяли. Напрочь «забыли» о нем, будто никакого автобуса на футбольном поле и никакой ментовской «волги» даже в помине не было.

Шутки и розыгрыши студенты любили во все времена. А у нас в МИФИ очень популярным был «день смеха», 1 апреля. Тут уж каждый считал своим долгом хоть как-нибудь подколоть товарищей и самому позабавиться. Самой простейшей шуточкой было связать между собой противоположные ручки дверей в комнатах общежития. Через коридор. Они открывались вовнутрь, ну и подергай, когда захочешь выйти. Этот прикол был настолько обычным и банальным, что в ночь на 1 апреля по коридору трудно было пройти из-за множества таких натянутых веревок.

Были и вещи гораздо хуже. Наполнить водой здоровенный пластмассовый мусорный бак, какие стояли у нас на кухнях, и прислонить в наклоненном виде к чьей-нибудь двери. Кто откроет – все содержимое вместе с вонючей водой выплескивается ему на ноги и в комнату. Но это считалось очень злой шуткой. Ее применяли к тем, кого не любили – главным образом к заподозренным в стукачестве.

Прикалывались и иными способами, изобретая что-нибудь уникальное, особенное. Однажды у бабки-вахтерши, заснувшей в своем кресле на боевом посту, у входа в общагу, унесли стол вместе с телефонами – с первого этажа на пятый. А как-то раз выдрючился ваш покорный слуга. Ночью позакрывал все туалеты общежития. Изнутри. Там стенки кабинок не доходили до потолка и, подтянувшись, можно было перебраться из одной в другую через верх. Сейчас-то в этом уже можно признаться. Но тогда, пожалуй, было слишком опасно. Утром народ, побежавший по сортирам, очень уж нервничал и почему-то признал мою шутку «дурацкой». Впрочем, это самое мягкое определение. Приводить остальные я по понятным причинам воздержусь.