Студент 2 - стр. 22
Мгновенно зарегистрировавшись, молодые супруги отбыли на место службы мужа. На Северный флот. Где совсем недавно вошли в строй новейшие субмарины с ядерным реактором – проект 627А…
– Простите, – перебил я. – А вы-то кем были на тот момент?
– Я? – она усмехнулась. – Музыкант-недоучка.
Она была студенткой Училища искусств по классу фортепиано. Естественно, все бросила. Естественно, очутившись в трущобном офицерском общежитии на бесприютно-ветреном берегу Баренцева моря, быстро осознала, что такое «рай с милым в шалаше». Естественно, всякая музыкальная карьера вылетела в трубу. Вернее, в заполярные небеса…
– Тем не менее, жили, – сказала она. И твердо повторила: – Жили.
Бежали северные годы, муж рос в званиях и должностях. Было это у него, пожалуй, побыстрее, чем у большинства его ровесников: как-никак нес службу на переднем краем державы и прогресса. Спустя семь лет он был уже начальником БЧ-1 (первая боевая часть – штурманская служба на подводном корабле) и капитаном третьего ранга, кап-3 (по сухопутному – майор). Ходил в дальние вояжи к берегам Норвегии, Исландии, Канады… И вот в самом начале 1970 года его АПЛ (атомная подводная лодка) отправилась в еще более дальний поход. В Карибское море.
Тут Лариса Юрьевна немного осеклась.
– Знаешь, – сказала она, незаметно переходя на «ты», – я вообще-то сейчас раскрою секретную информацию… Ну и черт с ней.
– Дальше меня не пойдет, – заверил я.
– Ты про Бермудский треугольник слышал?
Удивительное дело. Вспышка в памяти озарила когда-то читаный мною сильно затрепанный номер журнала «Вокруг света» примерно за семьдесят пятый-семьдесят шестой год…
– Читал, – сказал я. – Была статья в журнале.
Она помолчала. И странно изменившимся голосом произнесла:
– Лодка и весь экипаж бесследно пропали в Саргассовом море. То есть в этом самом проклятом треугольнике.
Я вновь крутанул в памяти всю известную мне информацию, включая постсоветскую, об исчезновении нашей АПЛ в 1970 году в западной части Атлантического океана. Нет. Ничего не вспомнил.
Лариса вздохнула:
– Хочешь верь, хочешь нет, но с самого начала, как только они ушли в тот рейд, у меня на сердце неспокойно было. Не хотела верить в это, сама себя уговаривала. Да чувствовала, что не уговаривается…
Разумеется, официально всей правды не узнали даже родственники членов экипажа. Но сарафанное радио никто не отменял, и данное средство массовой информации быстро разогнало по североморским гарнизонам зловещие слухи, в которых неизвестно, что было правдой, что неправдой. Если собрать все это в кучу, то выходило примерно следующее.