Струны - стр. 36

– Туда. Надо.

– Что?

– Надо туда! – Луна повысила голос, чтобы лучше донести свою мысль. Дуглас терпеливо вздохнул.

– Послушай, малышка, тебе там едва ли понравится.

– Надо.

– Ты обедала?

Луна смотрела ему в глаза, не моргая. И он чувствовал: еще немного – и она снова попытается его очаровать, только уже по-настоящему. Мужчина снова обернулся к экрану телевизора. Выступление должно было состояться сегодня вечером, в шесть часов. Дуглас взглянул на время.

– Иди на кухню, я позвоню и закажу билеты.

Луна быстро встала и удалилась на кухню. Характеру этой девочки можно было позавидовать.

Они сидела на последних рядах, с которых, впрочем, все равно было прекрасно видно арену. Приехать пришлось за час до начала – девочка не могла усидеть дома и едва не тащила мужчину к выходу. Дуглас одел Луну в одежду своего сына, с чисто мужским трудом попытался завязать ей волосы в косичку, не смог и сделал хвост, после надел на нее кепку, чтобы она не светила своими белоснежными прядями. На них и так с удивлением поглядывали, когда Луна внезапно срывалась с места и пыталась куда-то убежать, а Дуглас чудом ее догонял и хватал за руку. Чтобы хоть как-то отвлечь ее внимание, он купил ей воздушный шар, паривший в воздухе. Луна на пару минут притихла, будто зависнув, и смотрела на шар, как на второе пришествие, но после отпустила его, спокойно и без истерик пронаблюдав за тем, как он улетает.

– Зачем?

– Он хотел наверх. Зачем держать тех, кто летает?

Дуглас ничего не ответил, лишь про себя отметив «верно». От сладкой ваты Луна была не в восторге: вкус ей понравился, но сахар слишком быстро растворялся на языке, а пальцы оставались липкими. Поэтому Дугласу большую часть пришлось съесть самому. Единственное, что очаровало Луну – это маленькая рыбешка в крошечном пакетике-зиппере, в котором даже развернуться было невозможно. Девочка умоляющим взглядом просила Дугласа спасти рыбешку. В итоге мужчина сдался и купил Луне малыша, та не выпускала его из рук, смотря на чешуйки почти еще малька. Дуглас не представлял, что они будут с ним делать, но противиться не стал – так Луна хотя бы не пыталась больше никуда сбежать.

Когда шоу началось, их оглушило залпом духовых инструментов, которые вступили одновременно с выключением основного освещения. Теперь все внимание было приковано к арене. Дуглас не был в цирке со времен того похода с сыном, но немногое изменилось. Все те же факиры и клоуны, те же укротители и акробаты. Дети были в восторге. В детстве Дугласа не было цирка. Он сам был укротителем – сам справлялся с дикими животными. Сам был акробатом – передвигаясь по кронам деревьев, он избегал контакта с ядовитым плющом, покрывавшим землю. Он был факиром – отгонял огнем демонов, когда не оставалось оружия. Был иллюзионистом – сбивал с толку своих врагов. И, наконец, был клоуном – для своего ребенка. Взрослые уже не видели очарования в трюках канатоходцев и номерах гимнастов, они видели лишь колоссальный труд, стоявший за этим, и неоправданный риск. Помимо результата, разум взрослого запоминал процесс, полный мучительных попыток прийти к успеху. И это, увы, относилось не только к цирку.