Строптивая наложница командора. В оковах страсти - стр. 2
От излишней слащавости мою внешность спасали только мой прямой нос с маленькой, едва заметной горбинкой, и пара тонких белёсых шрамов на левой скуле. Они остались на память о моей первой самостоятельной попытке починить лопасти на сельхозплатформе.
Кто-то сказал бы, что они портят передавшуюся мне от мамы красоту. Но и нашей маме, и мне, от той красоты в придачу достались одни только неприятности.
Так что, к ба́згулам! К базгулам всё! И длинные рыжие волосы, тоже к базгулам! Сплошные неудобства от них – мыть, расчёсывать, а потом ещё попробуй убери во что-то кроме шишки на затылке. Ведь даже из косы выбиваются, такие они непослушные.
И всё же, стоило мне поднять машинку над головой – рука дрогнула.
Мамины. Именно из-за них, я была так на неё похожа. Отчего-то именно сейчас так отчётливо вспомнилось, как Эв впервые сказала мне об этом.
Когда сгорел наш дом и не осталось ни одной фотографии родителей, сестрёнка обняла меня и попросила не плакать. Сказала, что ей для того, чтобы вспомнить, как выглядела мама, достаточно будет распустить мои волосы и посмотреть на меня.
И я больше не плакала при ней. Никогда.
Глава 2
Да, да… Вот так они это и делают…
Вначале уничтожают все, что нам дорого, а потом заставляют нас самих, собственными руками избавляться от того, что осталось. Из-за страха потерять последнее – свою жизнь. Но так ли она ценна, если по итогу в ней не останется ничего из того, что её наполняло?
– Да чтоб они все сдохли…
Я решительно подняла машинку над головой, но Эвон поймала мою руку и не позволила срезать первую прядь.
– Не надо, Мо́ра. У меня всё равно короткие были, а у тебя… Может, лучше краску купим?
Я фыркнула, выразив этим своё отношение к её предложению.
– Да, знаю я, что денег мало… А давай папин моцик на разборку продадим? Всё равно его уже не починить.
Я посмотрела на сестрёнку, грустной песчаной мышкой замершую рядом, с мольбой в глазах, и не смогла сопротивляться желанию прижать её к себе крепко-крепко. И даже чуть-чуть придушить от большой любви.
– Нет, не будем ничего продавать. Даже моцик… тем более моцик! И так уже все продали. А если и продадим, то точно не ради такой глупости.
– Но это не глупость! – возмутился ребёнок, – Я не хочу… чтобы ты менялась. Только не из-за них. Ты же такая красивая! Как мама…
Я улыбнулась и провела рукой по бархатному ёжику на её голове. Это было приятно. Кажется, теперь я часто буду так делать. Может, и со своими волосами тоже.
– Это не из-за них, Эв. А ради нас. Все знают про глупое имперское суеверие. Вот скажи, зачем нам с тобой так рисковать?