Строптивая для босса. Ненавижу и люблю - стр. 24

– Пап, я не смогу просидеть в этой комнате всю жизнь и быть твоей маленькой принцессой. Сегодня было так классно, – улыбается Ксеня. – Я, кстати, в том образе, который ты выбрал для меня, в Милане. Узнал?

Ксюша проводит рукой по блесткам пиджака и улыбается, ну разве можно на нее злиться? Конечно нет. Несу ее в постель и целую в висок. Как и каждый день. «Дуреха, для меня ты всегда будешь моей малышкой и не важно сколько тебе лет», – заходится в нежности внутренний голос, но вслух произношу только «спокойной ночи». – Прошу тебя, не откровенничай слишком. Ты ее совсем не знаешь.

Улыбаюсь наивности моей малышки, когда она понимает, что я знаю где и главное, с кем она была.

– Пожалуйста, пап, – с мольбой в голосе произносит Ксюша.

– Я же пообещал тебе. А теперь спи.

До утра сижу в кабинете с бутылкой виски. Злюсь? Планирую расправу? Нет! Просто размышляю наедине с собой. Вспоминаю, как увидел эту девчонку впервые. Ее ужасные рыжие волосы. Бледное уставшее лицо, голубые глаза – как у сотни таких же, как она. Ничего примечательного. Хотя, ее волосы не ржа, они пламя. Переливаются от золотого до красного на каждом крутом изгибе прядей. И кожа – китайский фарфор. Черт, – провожу руками по волосам, пытаясь прогнать видение. Это все алкоголь. Закрываю глаза, а под ладонями снова шелк ее волос. Она не может нравится мне, но тело беспощадно честно, и я чувствую горячую тесноту в штанах, Твою мать…

Но план у меня все же есть.

***

Алиса

Со всеми моими планами и подработками почти нет времени на учебу, а ведь через месяц с небольшим экзамены. У меня еще психология не закрыта. К тому же вечером звонил Илья – выпускающий редактор «Московских двориков». Напомнил про интервью с ресторатором Михаилом Аксёновым, которое я должна сдать в самое ближайшее время. Я хорошо помню моего собеседника – красавчик с достаточно трудной судьбой, чтобы вызвать к себе неподдельное уважение. Надо будет завтра свести интервью и закрыть тему, а сейчас время отдаться психологии, в противном случае меня выпрут из универа.

От букв уже трещит голова. Откладываю конспект и, откинувшись на спинку папиного кресла, закрываю глаза. Но тут же открываю. В дверь кто-то звонит. Смотрю время на сотовом, уже десять вечера. И кому приспичило заявиться так поздно?

Нехотя встаю и, скользя вязанными носками по паркету, направляюсь к двери.

– Я так понимаю, наш разговор прошел в пустую? Ты так ничего и не поняла?

На пороге стоит Вознесенский, за ним шифоньер с антресолью в черном костюме. «Никак убивать пришли», – проносится в голове.