Стрижи - стр. 68
– Ну и что из того? – с вызовом спросил я.
– За последнее время это случилось уже во второй раз.
– Ну и что? У тебя есть доказательства?
По выражению ее лица было видно, что она с большим удовольствием передает мне предполагаемый разговор с соседкой. И это меня взбесило. Я говорю «предполагаемый», потому что далеко не уверен, что такой разговор на самом деле имел место. Короче, в этом случае я опять не пожелал оценить ситуацию трезво и увидеть в ней не одну только провокацию со стороны Амалии накануне нашего с ней разрыва. На мой вопрос, не для того ли она затронула эту неприятную тему, чтобы втянуть меня в очередную ссору, жена ответила предельно спокойно, но самым омерзительным тоном: рано или поздно вам с братом все-таки придется посмотреть правде в глаза.
При первой же возможности я поехал к маме. Без Никиты. Мы с ней долго рассматривали фотографии в семейном альбоме. Я не заметил в ее поведении ничего тревожного. Она всех узнавала, все помнила, рассказывала разные забавные случаи. И была такой веселой, такой спокойной, такой разговорчивой и к тому же изящно причесанной, что я решил не будоражить ее вопросами о том, как могла произойти та неприглядная история в подъезде.
Голос у нее красивый, я бы сказал, бархатный. Но меня буквально выворачивает наизнанку, когда я его слышу. Наверное, поэтому и слушаю. Я часто отыскиваю по радио передачу Амалии и, улегшись на диван вместе с Пепой, начинаю ненавидеть и безотказную профессиональность ее шуток, и то, как она делает обзор новостей, и то, как берет интервью, во время которых порой с трудом скрывает, хорошо, плохо или нейтрально относится к гостю программы, и то, как читает текст, заранее написанный в таком изысканном и таком безупречном стиле, что я сомневаюсь, сама ли она его сочинила.
Никто из тех, кто увидел бы меня лежащим с закрытыми глазами на ковре или диване, не поверил бы, что в этот миг я веду жестокое сражение. С кем? В течение долгого времени я и сам не знал ответа. Но теперь совершенно уверен: мой смертельный враг – испепеляющее меня изнутри восхищение. Ведь ужасно трудно смириться с фактом, что ты вынужден признавать достоинства человека, которого ненавидишь. Поэтому я иногда слушаю радиопередачу Амалии в надежде, что она вот-вот собьется, запутается, потеряет нить, не избежит плеоназмов, некстати хихикнет, не сумеет подключиться к телефонному звонку или слушатель подловит ее на ошибке… А любая ошибка Амалии, даже самая пустяковая, вызывает у меня вспышку удовольствия.
Сегодня я слушал интервью с депутаткой от левой партии, которая называется «Подемос». Речь шла о нынешней политической ситуации. Обе дамы дружно смеялись и обращались друг к другу на «ты», словно беседовали две подружки. Они обсуждали конфликт в Каталонии, безработицу, государственный бюджет и, разумеется, коснулись равенства полов, хотя эта проблема, пока мы жили вместе, Амалию почти не волновала. Короче, поднимались те темы, которые давали депутатке возможность повторить пункты предвыборной программы своей партии и разгуляться, критикуя политических противников. Амалия часто сопровождала заявления собеседницы одобрительными возгласами. И ни разу не поспорила с ней и не попросила уточнений. А под конец поблагодарила за согласие уделить программе несколько минут «своего драгоценного времени». Днями раньше Амалия брала интервью у политика из правой Народной партии, который, как я понял, только что выпустил в свет собственную книгу. Но Амалия держалась с ним с враждебностью, едва прикрытой натужной вежливостью. Большинство вопросов было составлено так, чтобы поставить гостя в затруднительное положение – он ни в коем случае не должен был произвести на публику благоприятного впечатления. Амалия наседала на него: «Да, но ведь…», «А вам не кажется, что правые противоречат сами себе, когда?..», «А почему вы не уделяете внимания таким вопросам, как?..» Ведущая резко перебивала собеседника, когда ему удавалось убедительно отстаивать свою позицию, и вела полемику в откровенно обвинительном ключе. Дважды она упомянула дела, связывавшие его партию с криминалом или коррупционными скандалами. А прощаясь, сухо поблагодарила, после чего позволила себе с насмешкой отозваться о заглавии упомянутой книги. Если бы выборы проводились на следующий день, я бы точно проголосовал за этого бедолагу, отстаивавшего идеалы, в которых, кстати сказать, с детства воспитывалась Амалия.