Стрижи - стр. 108
Мне не нужно от Никиты никакого подарка, но я был бы рад, черт возьми, если бы он просто обнял меня в мой последний в жизни день рождения. Неужели я так много прошу? Ведь хватило бы нескольких слов: «Привет, пап, как дела?» Даже если он очень занят, мог бы позвонить по мобильнику, за который, кстати сказать, каждый месяц плачу именно я. Уже вечером, сидя дома один, я понял, что не могу думать о Никите без чувства острой неприязни. Но в этом не было ничего нового. И раньше я тысячи раз точно так же злился на него. А потом, когда мы встречались, жалел и прощал.
Настроение у меня стремительно падало, так что после ужина я позвонил ему сам:
– Ты где? Что делаешь?
И тут я узнал о великом событии: на прошлой неделе он установил на своем компьютере новую игру. Никита произнес мне ее название на доступном ему примитивном английском и спросил, слышал ли я про такую. Что-то слышал, ответил я. Разумеется, ничего я не слышал, но мне показалось неуместным объяснять сейчас, что то, что приводит в восторг его, не обязательно должно приводить в восторг и все остальное человечество. По словам сына, он может играть в нее с партнерами из других стран. Суть игры состоит в том, чтобы поубивать из автомата, или с помощью ручных гранат, или, как мне послышалось, с помощью мачете врагов из некой религиозной секты, а главное – уничтожить главу секты в тайном убежище.
Я хорошо представляю, как Никита часы напролет сидит перед компьютером, ест пиццу, картофельные чипсы и бутерброды, запивая все это сладкими напитками, как он портит себе зрение, набирает вес, движется к диабету… А может, дело не обходится и без наркотиков.
Вот такой у меня сын. Двадцатипятилетний раздолбай, который уверен, что явился в этот мир с важнейшей миссией – перебить побольше движущихся на экране компьютера фигурок.
Я спрашиваю, помнит ли он, какой сегодня день.
– Кажись, пятница.
Поблагодарив за полезную информацию, я пожелал сыну спокойной ночи и повесил трубку.
Должен признаться, что слишком долго ни о чем не догадывался. Не догадывался – и все. Такой я человек. То, что когда-то давно накрепко засело в мозгу – иногда это называют предрассудками, – мешает мне разобраться в некоторых вопросах, если, конечно, я за всю свою жизнь вообще сумел как следует разобраться хоть в чем-нибудь. Порой я думаю, что Хромой был прав.
– Твоя проблема, – сказал он однажды в баре, когда еще не был искалечен, – заключается в том, что ты из-за кучи прочитанных книг перестал понимать простые вещи, а уж про сложные и говорить нечего.
Тут будет кстати вспомнить, как один раз Никита назвал меня дураком. Это вылетело у него как-то непроизвольно, при дедушке с бабушкой и при Амалии, когда он безуспешно пытался объяснить мне правила видеоигры, которую тесть с тещей только что купили ему в торговом центре.