Стриптизерша - стр. 11
После работы, все как обычно устроились за столиками у крайнего корпуса. Чуть позже к ним присоединились Джессика и Стьяго.
Последний сел за стол, разлил по стаканчикам виски-кола и врубил свое очарование на полную мощность. Девицы опешили и уставились на Стьяго, как на самого Господа Бога.
Через час второй ди-джей и певцы из питерской банды, что выступала в ресторане на первом этаже клуба, один за другим ушли спать.
Их отсутствия никто не заметил. Да что там какие-то певцы и ди-джеи? Если бы Эдвард Каллен заскочил к ним на огонек, предложив им немедля сделать вампирами всех желающих, от него отмахнулись бы, как от жаждущего «бум-бум» индуса. Все взоры, сердца и желания были обращены к Стьяго.
Джессика светилась от радости, как атомный гриб. Ира сидела с таким видом, будто мир упал ей на голову и сломал шею. А Стьяго тем временем становился все более пьяным и его заплетающийся язык нес все большую околесицу. Словно студент, который подготовился к экзамену лишь по одной теме: «Блохи», пьяный Стьяго мог говорить лишь об одной вещи, которая заслуживала внимания в этом никчемном мире.
Акцент на гениталии был очевидным и несколько навязчивым. Через полчаса после ухода мужчин, даже совсем не говорившие по-английски девочки, начали вздрагивать при словосочетании «my dick».
– Нравится мне Россия, – говорил Стьяго, обнимая Джессику за пухленькие плечи. – Там есть озеро Байкал… Там зимой температура минус сорок градусов… И знаешь, Джесс, русские делают на льду реки дырочки и рыбачат… Вот бы нам с тобой туда!.. Я бы наловил нам рыбы, приготовил, поел, а потом, – тут его взгляд становился плотоядным и черные брови как птичьи крылья вздымались над горящими глазами, – я бы тебя там… Бам-бам-бам!
– Что он говорит? – волновалась Джессика.
– Ты уверена, что хочешь знать? – спрашивала Ира.
Джессика, которая уже не ощущала себя победительницей, старалась не смотреть в ее, горящие злобным восторгом, глаза. Интуитивно догадываясь, что Стьяго сейчас вряд ли сейчас клянется ей в любви в духе шекспировского Ромео, она уже жалела о том, что уступила его ласковым уговорам и сделала, в туалете клуба, минет.
Это раскаяние было буквально написано на ее лице и буквы становились все ярче по мере того, как напиваясь, Стьяго становился с ней все более грубым.
– Яни, – сказала Ира, поднимаясь, когда он в очередной раз назвал Джессику pecora, что по-итальянски означало «овца».
Когда Стьяго начинал ругаться на языке своего отца, это могло означать лишь одно: он напился. Опасаясь, как бы он опять не нажрался до белой горячки и не упал в бассейн, как в прошлом году, Ира осторожно взяла его за локоть.