Стриптиз на 115-й дороге (сборник) - стр. 39
Я позвонил своему адвокату и взмолился:
– Сеймур, для меня это вопрос жизни и смерти. Помоги!
Он долго ломался, но все-таки сжалился. Сеймур был очень хорошим адвокатом. Человеком с большими связями. Он не занимался такой ерундой. Сеймур Розенфельд согласился взять это дело по причине нашей дружбы и серьезного денежного вознаграждения.
Несколько раз мы приезжали к Гудману домой. На перроне в Бруклине я больше не курил. Эксперт величаво учил меня жизни и выдавал жене стандартные свидетельства о бытовом и государственном антисемитизме в Белоруссии. Его семейство осторожно поддерживало имидж отца-правдолюбца, но от правозащитной деятельности дистанцировалось. Довольно симпатичная дочь лет двадцати, американизировавшаяся программистка, угощала нас кока-колой. Для самоутверждения ела свинину. Я присутствовал при изготовлении ею холодца из свиной рульки. Девушка держала мясистое предплечье животного обеими руками и опаливала волоски над огнем газовой горелки. Яков Михайлович сохранял деланое спокойствие. Она тоже.
Первые слушания прошли стремительно. Молодой белобрысый прокурор ирландского вида сообщил суду, что жизнь евреев в Беларуси настолько устаканилась, что недавно в Минске открыли Еврейский университет. Подслеповатый грузный судья Страссер предложил перенести суд на месяц, до выяснения обстоятельств. Судья был однокашником моего адвоката. Старики давно не виделись и встретились благодаря нашему делу. Они играли друг с другом, щеголяя знанием законодательства и различных прецедентов. В перекрестье их теплых еврейских взглядов мы чувствовали себя увереннее и уютней.
В нашем деле были обидные нюансы. Выйди девушка за меня замуж неделей раньше, получила бы вид на жительство автоматически. Сейчас в законе что-то изменилось.
– Шма, Исраэль, Адонай элохейну, Адонай эхад. Это говорится громко, – учил Яков Гудман мою жену еврейским молитвам по телефону. – Барух шем Квод мальхуто лэолам ваад. А это шепотом.
Со вторых слушаний Гудмана выгнали. Он не мог объяснить, на какие средства существует и где работает.
– Мы с друзьями собираем пожертвования на строительство памятника жертвам геноцида в Минске, – повторял он. – Собрали приличную сумму, на которую можно заложить фундамент.
По-английски Гудман разговаривал на редкость плохо.
– Меня не интересует, чем вы занимаетесь со своими друзьями, – раздраженно выговорил поджарый прокурор. – Скажите, где вы работаете.
– Я лидер правозащитного движения, – попытался оправдаться свидетель. – Мы строим памятник… Собираем деньги… Вот документальное свидетельство антисемитизма в Беларуси. – Он вынул из своей папки злополучную листовку и с отчаянием прочел: «Жиды и жиденыши!