Стриптиз на 115-й дороге (сборник) - стр. 29
Мне было неохота с ним спорить.
– Когда-нибудь я сделаю на этой груди портрет самой красивой женщины на свете. Самой красивой. Понимаешь?
Я кивнул и заказал пива: здесь его подавали в больших пластиковых стаканах. То ли «Бадвайзер», то ли «Буш» – неприятной желтизны и прозрачности. Доллар за бокал. Мы находились в одной из самых глухих провинций державы, отличавшейся необыкновенной дешевизной пива. Место называлось что-то вроде «Общества безмозглых», и не только Энди, но и все встречающиеся там люди подтверждали это название. Познакомились мы несколько месяцев назад, еще до моего отъезда, но общение было таким же сумбурным, как сегодня. Фамилии его я так и не узнал, но было бы странно спрашивать об этом у первого встречного.
– Самая красивая женщина на свете – это певица Шер, – сказал я.
– Что ты нашел в этой лошади? – мгновенно отреагировал Энди, и студентки засмеялись. – Если она запоет в постели, я стану импотентом!
Не помню, как мы перешли к разговору об особенностях русской подледной рыбалки. Я не был подготовлен к такого рода беседам, хотя на зимнюю рыбалку в молодости ходил. Рассказал на всякий случай, как мой друг провалился под лед, и пока я искал жердь, чтобы его спасти, он сам вылез из воды, зацепившись за край полыньи.
– Не помню почему, но тогда мы оба обледенели. Может, я тоже провалился? Когда дошли до деревни, наши ватные штаны и фуфайки стали твердыми, как панцирь. Мы смеялись. Добрались до дома, выпили водки, согрелись. Все закончилось хорошо.
Вскоре вся местная публика была в курсе, что я – иностранец, умеющий ловить рыбу из проруби и добывать нефть из вечной мерзлоты.
– Ты – русский, – говорил Энди утвердительно. – Я прекрасно помню, что ты – русский. Ты должен сейчас же пойти вместе со мной.
– Куда? – удивился я столь быстрой смене его настроения.
– Поднимемся ко мне на этаж. У меня есть отличные записи Шер.
– Она же лошадь! – повторил я его слова.
– А я люблю лошадей! – Энди снова вытер губы большой, как медвежья лапа, ладонью.
Он собирался мне что-то показать, но произносил это слово настолько невнятно, что я заподозрил его в сексуальной заинтересованности. Квартира находилась в одном здании с «Безмозглыми»: мы были с Энди ближайшими соседями. До сих пор помню точный адрес, код подъезда, номер комнаты. Сегодня я был рад ему, как старому другу, потому что в этом городке у меня почти не было знакомых, а Энди не внушал опасений, несмотря на пьяную непредсказуемость.
Он привел меня к себе, чтобы показать свои акварели. И все они были посвящены большому городу, куда я собирался переезжать дней через десять. Современному Вавилону, последнему Риму – Нью-Йорку.