Стриптиз на 115-й дороге (сборник) - стр. 20
За рубеж отца выпускали давно: с тех пор как в тысяча девятьсот шестьдесят восьмом году он, невзирая на тамошний революционный шабаш, сделал ошеломительный научный доклад в Париже. Ему заплатили гонорар, на который можно было купить автомобиль. Но отец честно распределил деньги среди членов советской делегации, включая стукачей. Теперь его заграничные друзья пересылали мне за железный занавес жвачку, футболки, пластинки, ковбойские пистолеты на ремне.
В школе тех времен понимания я не встретил. Моисей Максович Грайф сказал, что я похож на непричесанное жвачное животное.
– Зато я лучше всех в классе разбираюсь в политической обстановке, – парировал я. – Если разрешите ходить в джинсах – завтра же сделаю политинформацию по китайско-вьетнамскому инциденту.
Грайф приподнял бровь.
– Война между двумя соцстранами – это нонсенс, – начал интриговать я.
Марксизм мне нравился. Особенно если его делали бородатые дядьки в камуфляже. Такие, которые могли, никого не спрашивая, полететь в Анголу ради мировой справедливости и солидарности с народом йорубо. У азиатов бородки были жидкими. Они зачем-то убивали воробьев. Брови наших правителей тоже не впечатляли. Однако если отбросить детали облика, им можно было бы простить что угодно, разреши они нам слушать нашу музыку и ходить в потертых штанах.
Прозрачная пластинка голубого цвета с надписью «Dark Side of the Moon» на лейбле, записанная на загадочной студии Abbey Road, несла в себе какую-то невероятную весть. Я ничего не знал про мультитрекинг и аналоговые синтезаторы, про премию «Грэмми» и невероятные объемы продаж, но я понимал, что передо мной открывается иной модус бытия. Возможность другой жизни. Музыка – вообще единственная вещь, которая делает тебя равнодушным к смерти и намекает о бессмертии.
– Они похожи на разбойников, – сказала маленькая племянница, когда я повесил у себя над кроватью плакат с изображением четырех лохматых музыкантов.
– Сходи с мамой в филармонию, – мстительно ответил я.
Я играл на ритм-гитаре в школьном ансамбле с двусмысленным названием «Ночной мотылек». Играл эпизодически. Насколько позволяли старшеклассники, севшие на эту аппаратуру. Меня выпускали побренчать несколько композиций «Space», «Boney-M». Особенно я любил песню «Ты у калины жди, я к тебе прибегу» молдавской группы «Орион». Она и сейчас звучит в моей голове, напоминая о первой, второй и третьей любви, которым я исполнял ее, чтобы понравиться.
Начальство нас пасло, но ненавязчиво. В обязательный репертуар «Ночного мотылька» входила советская эстрада. Другое дело – терки внутри коллектива.