Стрелок - стр. 24
Высокий Слог. В первый миг разум стрелка отказался его воспринять. Прошло столько лет – Боже правый! – прошли века, тысячелетия; никакого Высокого Слога давно уже нет. Он – последний. Последний стрелок. Все остальные…
Ошеломленный, он сунул руку в нагрудный карман и достал золотую монету. Растресканная, исцарапанная рука в пятнах гангрены протянулась за ней, нежно погладила, подняла вверх, так чтобы в золоте отразилось маслянистое мерцание керосиновых ламп. Монета отбросила сдержанный гордый отблеск: золотистый, багровый, кровавый.
– Ааааххххххх… – Невнятное выражение удовольствия. Пошатнувшись, старик развернулся и двинулся к своему столику, держа монету перед глазами. Крутил ее так и этак, демонстрируя всем присутствующим.
Кабак быстро пустел. Створки входных дверей хлопали, словно крылья взбесившейся летучей мыши. Тапер захлопнул крышку своего инструмента и вышел следом за остальными – широченными театрально-шутовскими шагами.
– Шеб! – крикнула барменша ему вдогонку. В ее голосе причудливо перемешались вздорная злоба и страх. – Шеб, сейчас же вернись! Что за черт!
Старик тем временем вернулся за свой столик. Сел, крутанул золотую монету на выщербленной столешнице. Его полумертвые глаза не отрываясь следили за ней – завороженные и пустые. Когда монета остановилась, он крутанул ее еще раз, потом – еще, его веки отяжелели. После четвертого раза его голова упала на стол еще прежде, чем монета остановилась.
– Ну вот, – с тихим бешенством проговорила барменша. – Всех клиентов мне распугал. Доволен?
– Вернутся, куда они денутся, – отозвался стрелок.
– Но уж не сегодня.
– А это кто? – Он указал на травоеда.
– А не пошел бы ты в жопу. Сэй.
– Мне надо знать, – терпеливо проговорил стрелок. – Он…
– Он так смешно с тобой разговаривал, – сказала она. – Норт в жизни так не говорил.
– Я ищу одного человека. Ты должна его знать.
Она смотрела на него в упор, ее злость потихонечку выдыхалась. Она словно что-то прикидывала в уме, а потом в ее глазах появился напряженный и влажный блеск, который стрелок уже видел не раз. Покосившееся строение что-то выскрипывало про себя, словно в глубокой задумчивости. Где-то истошно лаяла собака.
Стрелок ждал. Она увидела, что он понял, и голодный блеск сменился безысходностью, немым желанием, у которого не было голоса.
– Мою цену ты знаешь, наверное, – сказала она. – Раньше я на мужиков не бросалась, это они на меня бросались. Но теперь все не так, как раньше. А мне очень нужно.
Он смотрел на нее в упор. В темноте шрама будет не видно. Ее тело не смогли состарить ни пустыня, ни песок, ни ежедневный тяжелый труд. Оно было вовсе не дряблым, а худым и подтянутым. И когда-то она была очень хорошенькой, может быть, даже красивой. Но это уже не имело значения. Даже если бы в сухой и бесплодной черноте ее утробы копошились могильные черви, все равно все случилось бы именно так. Все было предопределено. Предначертано чьей-то рукой в книге ка.