Стрелок - стр. 35

Я промолчал.

А что я должен был сказать? Ты приказал своим солдатам избить нас, пока мы не отключились, папа, разве ты не помнишь?

Только он на самом деле не помнил этого.

Я понял это совсем недавно, когда Доминик рассказал нам о том, что оказывается наш с Кристианом отец был болен. Винченцо Нери всегда был жесток, но плен уничтожил его рассудок, и он превратился в настоящего монстра, который засыпал и просыпался в облике человека.

Тогда я так и не понял его реакции. Он сказал, что я должен быть осторожнее и не ввязываться в глупые драки, потому что я ещё был нужен Ндрангете, а затем вытащил еду из моих рук, засунул туда аптечку, чтобы я самостоятельно позаботился о себе, и ушёл, оставив меня в полном недоумении.

Мне нужно было догадаться, что произошедшее там делал не он.

Но, как бы то ни было, никто не собирался прощать его. Смерть, которую я подарил ему, была быстра, и она была всем, что он заслужил получить от меня.

Я ещё никогда ранее не видел так много страха в глазах.

Джулия присела на угол бортика дивана, не в силах стоять на месте. Обе её руки крепко прижимались к приоткрытому рту, и она выглядела безумно напугана моей историей.

Зачем я рассказал ей это? Почему просто не смог уйти, не проронив ни слова?

Зачем поцеловал её?!

Гнев на самого себя превышал все допустимые нормы, и мне хотелось пробить каждую чертову стену в этом доме, хотя разбитые костяшки моих пальцев уже кровоточили, но я не обращал на это внимание.

Мне нужно было больше.

– Талия, – дрожащим голосом произнесла Джулия. – Она видела?

– Нет.

Я бы не позволил этому случиться. Я не знал, что бы мог сделать, тогда будучи ребёнком, против нескольких взрослых мужчин, но я бы, несмотря ни на что, сделал это и спрятал сестру так далеко, что они бы и в жизнь не нашли её.

Могли бы мы сбежать из дома и скитаться по улицам в поисках убежища от нашей жизни?

Мы все были детьми, на нас бы объявили охоту и в один прекрасный день, когда у нас закончились бы сворованные деньги, они бы поймали нас и тогда бы наказания стали распространяться не только на меня с Кристианом.

Талия стала бы первой, кого они обидели, потому что она была единственной, кого мы любили.

– Она знает?

Тот же ответ:

– Нет.

Я не мог объяснить трёхлетнему ребёнку всё, что происходило. Она бы не поняла, почему я хочу, чтобы мы делали вид, что ненавидим друг друга, когда наши сердца были едины.

Поэтому единственным верным решением было сделать так, чтобы Талия возненавидела нас по-настоящему.

Кристиану это не понравилось. Он ещё два года не придерживался моего плана, пока в один день отец не наказал нашу сестру за его плохо выполненный приказ.