Стрелецкий десятник - стр. 23
– Ну что, боярич Данила, догадываешься, кого ждут?
Даниил, не поняв ничего, хотел повернуть коня, но не успел поднять плетки, как очутился на земле в руках катов. Они подтащили его к сосне и принялись раздевать. Даниил взмолился:
– Государь, за что? Чем провинился? Государь!..
Иван подъехал ближе и молча наблюдал за происходящим. Каты затянули заранее приготовленные петли, и Даниил оказался подвешенным за руки к сосне, с ногами, привязанными к тяжелому бревну. Ощутив боль от врезавшихся веревок, он перестал вопрошать и злобно глядел на царя. Некоторое время они смотрели друг другу в глаза, с лица царя сползла веселость, взгляд Ивана стал холоден и беспощаден, глаза постепенно расширялись, сверкая белками. Мало кто выдерживал его взгляд, но Даниил выдержал, чем еще больше разъярил царя.
– Зачем ты, раб лукавый, украл присланную мне грамоту?
– Я не крал. Свиток валялся на полу.
– Кому ты хотел передать его?
– Никому, государь, как перед Богом! Не думал я, что в твои покои попал. Пьян был.
– Прочел?
– Как мог прочесть? Я вельми пьян был.
Иван покачал головой и подытожил:
– Ой, Данила, Данила! Зачем же мне, государю своему, врешь, да еще Богом клянешься? Двадцать плетей, чтоб в другой раз не врал!
Каты секли с двух сторон ременными кнутами с оттягиванием. На спине Даниила ложились крест-накрест наливающиеся кровью жгуты. После пятой пары ударов потекли струйки крови. Даниил истошно вопил, эхо вторило и множило его крики. Конь под Иваном метался, не слушался узды. После двадцатого удара каты вытерли кнуты пучками травы, свернули кольцами и отошли. Даниил продолжал вопить, хотя много тише, Иван крикнул:
– Замолчь, скотина!
Даниил, верно, не услыхал.
Царь кивнул катам:
– Еще десять.
Каты исполнили приказ, Даниил обвис на веревках. Мокруша взял кожаную бадейку с приготовленной водой, окатил боярича. Даниил, застонав, открыл глаза. Иван резко выговорил:
– За вранье будешь еще бит, Данилка. Понял?
– Понял, государь. О, Господи! – Голос Даниила изменился, стал хриплым и глухим. – Зачем так больно, государь?
– Станешь врать, еще больнее будет. Теперь отвечай: прочел грамоту?
– Прочел половину… Спирька вырвал. Как перед Богом!
– Обрадовался, что узнал?
– Чему радоваться, государь? Ведь крымцы идут.
– А про Мишку-князя молчишь? Язык прикусил. Теперь главное. Кто тебе сказал, что жив сын великой княгини Соломонии? Слышь? Говори. – Даниил громко застонал. – Молчишь? Огня!
Мокруша надел рукавицы, выбрал из костра большой горящий сук, поднес к его ногам. Даниил задергался, заревел, завизжал. Иван кивнул другому кату, и еще одна головня коснулась ног Даниила. Запахло горелым мясом. Даниил кричал все слабее и слабее, потом сильно дернулся последний раз и, захрипев, обвис на веревках. Палачи отбросили горящие суки, выгребли из-под ног уголья, Мокруша вылил воду на Даниила и сказал: