Стрелец тебе в Юпитер - стр. 3
Над головой раздается удушливый смешок.
Снимаю очки и поднимаю взгляд вверх. На Стрельца во плоти.
— Ты это специально, — злость все-таки берет верх. А за ней следует то, что я в себе ненавижу – чертова эмоциональность.
— Нет, — сквозь попытку удержать очередной смешок, утверждает наглец.
— Пожалуй, сегодня на ночь мне действительно стоит почитать словарь, потому что сейчас у меня для тебя слов нет, — говорю приглушенно.
Поднимаюсь на ноги, всовываю букет раздора в руки эгоистичному мудаку и гневно протираю стекла очков о не намокшую часть футболки. Только не расплачься на глазах у конченного придурка. Только не расплачься.
— Я правда не специально, — настойчиво говорит Арсений уже без улыбки.
— Угу, — киваю я. Как же.
Разворачиваюсь и ухожу в дамскую комнату, под пристальным взглядом коллег, от которых сцена не могла укрыться, ведь мы работает в тесном дружном офисе открытого типа.
Закрываюсь в кабинке и оцениваю ущерб в зеркале. Ладно, все не так плохо. Скидываю пиджак, затем налипшую к коже футболку. Плакать уже не хочется, я очень отходчива, если самой себя не загонять. А я хорошо умею сосредотачиваться на задачах, а не на эмоциях. Футболку кидаю на батарею, блейзер накидываю поверх топа, который волей случая оказался на мне вместо вычурного бюстгальтера. Разделяю передние мокрые пряди волос пальцами, чтобы не превратились в паклю, и убираю в нетугой узел на макушке. Ну вот, почти прилично.
Выхожу уже собранной как личность и спокойной, как познавший дзен тибетский монах.
Пока не вижу, что над моими хризантемами издеваются!
— Ты что творишь? – подлетаю к Шереметьеву и пытаюсь прекратить экзекуцию над цветочной композицией, которую он устроил. На моем столе красуется разобранный букет и, очевидно, вытащенные из мусорки уцелевшие розы.
— Пытаюсь превратить нищенский букет в подобие приличного.
Что за каша в голове у этого человека?!
— О, боже, — пытаюсь оттолкнуть его бедром и вырвать из его лап ни в чем не повинные хризантемы. – Ты же ни черта в них не разбираешься!
— Их продают пенсионерки у метро, — дерзко сбивая в кучу несочетаемые цветы, пытается собрать из них единое целое. Что выглядит, конечно, совершенно безобразно.
— Иди отсюда, — выкидываю из облака воздушных кремовых цветов дурацкие розы. Укалываю палец о дурацкий шип и совершенно по-дурацки пачкаю одну из хризантем кровью.
Чудесно. Подарок с ДНК. Креатив зашкаливает.
— Сама не мешайся, — перехватывая мое запястье, гремит над ухом. Словно фокусник, Арсений вынимает откуда-то бумажную салфетку, перематывает ей мой палец и вручает руку обратно, прижимая к моей груди. Его взгляд на секунду задерживается на полоске голой кожи под топом, остро прокатывается выше и снова возвращается к цветам. Он слегка зависает, словно сбитый с программы уничтожения всего прекрасного, что я делаю, давая мне фору. Спешно выкидываю оставшиеся розы и сгребаю со стола хризантемы.