Стрекоза в янтаре. Книга 1. Разделенные веками - стр. 70
Какое-то время мы лежали молча, прислушиваясь к треску яблоневых поленьев в камине и слабым звукам пробуждения постояльцев. Во внутреннем дворе люди перекликались с балконов, оттуда же доносилось шарканье метлы по плитам и взвизгивания снизу, там, где за кухней, в сарайчике хозяйка держала поросят.
– Это уж слишком по-французски, верно? – спросила я, прислушиваясь к искаженным голосам, доносившимся из комнаты снизу: хозяйка беззлобно бранилась с местным виноторговцем.
– Шлюхин сын, чума на твою голову, жулик проклятый! – вопил женский голос. – Бренди, что доставили на той неделе, воняло лошадиной мочой!
– С чего вы взяли, мадам? После шестого стаканчика все на вкус одинаково, что ни пей…
Постель затряслась – это Джейми засмеялся вместе со мной, приподнял голову и с аппетитом начал принюхиваться к запаху жареной ветчины, что просачивался сквозь щели в полу.
– Да, такова Франция, – кивнул он. – Еда, вино и женщины.
Он похлопал меня по голой ляжке и натянул на нее измятую сорочку.
– Джейми, – тихо начала я, – а ты рад? Рад ребенку?
Там, в Шотландии, не имея возможности жить в родном доме, с весьма туманной перспективой нашего устройства во Франции, он без особого энтузиазма воспринимал дополнительные обязательства, которые вскоре должны были свалиться ему на плечи.
Минуту он молчал, еще крепче обнял меня, вздохнул и ответил:
– Э-э, англичаночка… – Рука его скользнула вниз, нежно поглаживая мне живот. – Конечно, рад. И горд, словно жеребец. Но я боюсь…
– Родов? Ничего, я справлюсь.
Его опасения были мне понятны – мать Джейми умерла при его рождении. В те времена роды и осложнения после них были самой частой причиной преждевременной смерти женщин. Однако как-никак, но я в этих делах немного смыслила и вовсе не собиралась обращаться за здешней так называемой медицинской помощью.
– Э-э, этого и вообще всего, – тихо ответил он. – Я хочу защитить тебя, англичаночка, раскинуть над тобой свои крылья и защитить тебя и дите собственным телом.
Голос его звучал хрипловато и нежно.
– Я ради тебя на все готов. И все же… Что я могу? Ничего! Тут не имеет значения, силен я или слаб, хочу я того или не хочу. Я не могу отправиться с тобой туда, куда ты должна отправиться… даже помочь тебе в этом не могу. Стоит только подумать, что может с тобой случиться и что я бессилен хоть как-то тебе помочь… Да, я боюсь, англичаночка… И все же… – добавил он после паузы и нежно опустил руку мне на грудь, – когда я представляю себе, как ты сидишь и кормишь грудью мое дитя… в груди у меня все тает, я ощущаю себя легким и пустым, точно мыльный пузырь, – того и гляди, лопну от радости.