Стрекоза. Любовь прицеле - стр. 9
– Я сейчас рану по краям обработаю и наложу пару швов, чтоб шрам красивый был, – обозначила свои дальнейшие действия. Потом можете татуировку сделать, чтобы не видно было.
– Обязательно сделаю, вам посвящу, если имя свое скажете, – наблюдая за действиями девушки сказал Давид.
– Вот уж избавьте от такой чести, боюсь ваши поклонницы такого жеста не оценят.
Марго быстро обработала руку вокруг раны.
– Сейчас шить буду, нужно будет потерпеть.
– А обезболивающего не дадите? – изумился Давид.
– Большой мальчик боли боится? – выгнула дугой бровь. Может ещё от вида крови в обморок свалитесь?
Давид потупил взор, в обморок он конечно падать не собирался, но вид крови переносил не очень.
– Глядите, какие мы нежные. Потерпите так, в другой раз будете знать, как самому подставляться и других подставлять, жестко припечатала девушка.
– Откуда такие выводы, – поморщившись произнес Давид, боль без обезболивающих была ощутимой, не невыносимой, но сцепить зубы пришлось.
– Только не умный командир сам бросится в бой, грамотный продумает стратегию и просчитает все варианты.
Горячая кровь мгновенно вскипела в жилах. Когда тебя носом в ошибки тычет командир, это пережить можно, привык за годы к выволочкам, отточил в себе смирение, но терпеть подначки от этой пигалицы не собирался. Не думая, действуя на инстинктах вскочил на ноги, неосознанно пытаясь подавить массой.
Резкая боль пронзила плечо, на миг потемнело в глазах, и Давид повалился на кушетку. Марго его слегка придержала, усадив практически бережно.
– Не нужно делать резких движений, поберегите здоровье, – произнесла с издевкой. Мы с вами в разных весовых категориях, но это не значит, что на меня легко можно надавить. Наклонилась к самому лицу и ядовито прошептала:
– Зубы обломаешь, к тому же я раненых и детей не бью.
Сказав все это, спокойно вернулась к обработке раны. Давид чувствовал ее лёгкие прикосновения, он ощущал волны ярости, исходящие от девушки, понимал, что обидел, но она при этом старалась действовать аккуратно.
Ему стало стыдно, она такая хрупкая, что на нее дышать страшно, а он бугай двухметровый решил с ней массой помериться.
Только слов, подходящих извиниться как-то сразу не нашлось, смотрел на ее тонки пальчики, порхающие над раной, и представлял, как они нежно гладят его грудь, а губы шевелятся, чтобы прошептать что-нибудь ласковое.
Губы действительно шептали, только не в тоне, не в самом смысле произносимого ничего ласкового не было. Была сухая инструкция: не мочить, не напрягать, несколько дней носить фиксатор. На перевязку завтра с девяти до одиннадцати. И в довершении четкое и сухое: "Свободен".