Стражи времени - стр. 63
«Во-первых, поди, доберись до машиниста, чтобы он начал экстренное торможение. Пока дойдешь, паровоз уже далеко умчится. Поезд не машина, тормозной путь длинный. Во-вторых, из-за одного зэка, ушедшего в отрыв, целый эшелон стопорить не станут, за время остановки хипеж подняться может. Того гляди, и другие разбегутся» – подумал Борзяк и оказался прав.
Двигался Шалый не быстро. Очень бола нога. По его прикидкам прошло около часа после его бегства с поезда, и он прошел не больше полутора километров. Борзяк старался держаться железнодорожных путей, идя по лесу. Он не выпускал из рук пистолета убитого им охранника и внимательно смотрел по сторонам. Теперь ему стало холодно. На нём были брюки, которые раньше можно было назвать ватными, теперь же ваты в них почти не осталось, через многочисленные дыры торчали жалкие остатки утеплителя. Не лучше выглядела и телогрейка, под которой на голое тело был надет тоненький, зато шерстяной свитер. Его Шалый отобрал в лагере у кого-то политического. Политический был щуплым малым, и Борзяк, надев свитер, обнаружил, что шерстяное изделие просто разошлось на нем. Но не отдавать же добро обратно. Теперь этот свитер не давал Васе околеть окончательно. Поглубже нахлобучив ушанку, которую он перед побегом предусмотрительно завязал под подбородком, Шалый уселся на землю. Сняв еще не совсем старые кирзовые сапоги, которые он выиграл в карты уже в эшелоне, Борзяк перемотал портянки. Но, поднявшись на ноги и, собираясь продолжить путь, понял, как сильно устал.
«Надо отдохнуть. Совсем немного, ну, может час или два. А потом нужно ковылять в сторону Москвы. Там, если повезет, сменю прикид и смешаюсь с беженцами. Сейчас масса людей бежит от фашистов. Как-нибудь и я пристроюсь. В этом бардаке, который сейчас твориться, сам черт ногу сломит» – с надеждой рассуждал Борзяк, набивая самокрутку последними крошками махорки, которые он смог собрать в кармане телогрейки.
Жутко хотелось есть, Борзяк буквально падал от голода, но выкуренная с наслаждением козья ножка, заметно притупила голод и улучшила настроение беглеца. Василий натаскал еловых веток и соорудил себе некое подобие постели. Он уже собирался отдыхать, когда услышал над головой рев двигателей. Самолеты! Шалый доковылял до опушки и, подняв голову, увидел огромную махину с черными крестами на крыльях. Гигантская стрекоза полетела вдоль железной дороги, явно выбирая цель. Борзяк зачарованно смотрел ей вслед, пока махина не исчезла из виду. Через некоторое время загрохотали взрывы.
«Железку бомбят, суки» – подумал Василий. – «Верняк, наш эшелон накрыло, хана братве! Не доехали ребята до фронта, вернее, это фронт до них доехал. Неужели это немецкая территория? А впрочем, какая мне разница? Меня, что те, что эти в расход пустят».