Стратегия. Логика войны и мира - стр. 69

Преображение умонастроений, создающее чреватое войной отличие истинного положения дел в стране от ее представления о себе, должно иметь глубокие причины. Но следствие вполне очевидно: то, что некогда считалось приемлемым, теперь вызывает невыносимое раздражение; престиж, некогда сочтенный достаточным, начинает ощущаться как унижение; на то, что некогда казалось неосуществимой мечтой, начинают смотреть как на вполне реальную цель. Так, во время долгого постнаполеоновского мира баланс военных сил между великими державами, воспрещавший войну, был нарушен с появлением железных машин на угле и на паре в ходе промышленной революции. Они создали новый, ведущий к войне баланс сил между Пруссией и империей Габсбургов к 1866 году; между Пруссией и Францией – к 1870-му; между Российской и Османской империями – к 1876-му; между Японской империей и Китаем – к 1894-му; между США и Испанией – к 1898-му; и между Японией и Россией – к 1905 году. В каждом из этих случаев страна, извлекающая большую выгоду из роста промышленности, окрепла до такой степени, что уже не могла принять раздел власти и контроля, унаследованный от доиндустриальной эпохи. В каждом из этих случаев агрессор рассчитывал на свою победу, и в каждом из этих случаев его расчеты оказывались верными.

На войне способность к дальнейшему продолжению действий в конце концов ограничивается саморазрушением войны: будь то вследствие систематических бомбардировок промышленных предприятий, как во Второй мировой, или в силу преобладания числа убитых над естественным ростом населения боеспособного возраста, как в битвах безымянных кланов и племен с самого начала истории. Напротив, в мирное время любая форма человеческого прогресса, кроме одной (см. ниже) повышает способность к ведению войны, причем асимметрично, тем самым нарушая баланс военных сил, некогда поддерживавший мир. Если бы мир не приводил к войне, тогда войны не было бы вообще – ибо война не может продолжать самое себя.

Итак, если бы мир не приводил к войне, тогда войны не было бы вообще. Но в последнее время начали появляться исключения из этого правила: в обществе начинают происходить перемены, которые удерживают правительства от войны, предполагающей неизбежные жертвы. Они являются вторичными последствиями роста процветания, который, в свою очередь, сам является вторичным последствием мира. В прошлом процветание само по себе поощряло войну – в первых рядах стран-агрессоров были именно экономически развитые страны: Пруссия, а не империя Габсбургов в 1866 году; опять же, Пруссия, а не Франция в 1870-м; Российская империя, а не Османская в 1876-м; Япония, а не Китай в 1894-м и США, а не Испания в 1898 году. Но нынешнее развитие – иного рода. Оно обогащает не только страны, но и большинство их населения, оно не только обогащает общество, но и глубоко меняет его в демографическом и культурном смысле.