Страстотерпцы - стр. 22
Для расследования дела тотчас был отправлен майор Иван Сипягин. Видимо, «своих» людей у царя в Войске Запорожском было предостаточно. Сипягин, появившись в Черкассах, на первой же встрече с Брюховецким назвал виновников разбоя: войсковой есаул Нужный, лубенский полковник Гамалей, переяславский Данько. Не прося, а покрикивая, майор потребовал у гетмана сыскать письма восточных патриархов к великому государю.
– Беда на мою лысую голову! – прикинулся простаком Брюховецкий. – Войско велико, у кого искать?
И получил не в бровь, а в глаз:
– Многое досталось тебе, гетман. У тебя золотые подушки, у тебя ножики, у тебя чернильница.
– Я не знал, что это вещи Мелетия! – Иван Мартынович изумился со всею возможною правдивостью. – Ну и подарочки я получил! Все будет возвращено.
– Как не воротить?! Грабить государевых людей накладно, – согласился майор. – Я три листа уже сыскал у писаря Савицкого. Можно и другие найти…
– Пожитки ладно, а листы кому понадобились? – снова заохал Брюховецкий, но майор с гетманом не церемонился.
– Начни, Иван Мартынович, со своего есаула, с Нужного.
– Он в Мошны отъехал.
– Мошны не за тридевять земель. Лошадей Мелетиевых тоже возврати. В конюшне у войскового писаря, у Захарки, стоят.
– Все-то тебе известно! – изумился без особой досады Брюховецкий. – Мне бы таких слуг!
– Служи великому государю с радением, будут и у тебя знающие люди.
Покряхтывал Иван Мартынович. Лысые гетманы большие кряхтуны.
30 апреля иеродьякон Мелетий предстал пред очи великого государя Алексея Михайловича.
Монах был рослый, черный. Глазами так и ныряет в человека; да все норовит, как бы сказать и сделать впопад.
Привезенные Мелетием грамоты были представлены государю заранее: два свитка от патриарха Иерусалимского Нектария, свиток от Дионисия, патриарха Константинопольского, два листа патриарха Александрийского Паисия к Царьградскому, письмо хартофилакса[30] царьградской церкви к Мелетию, в котором сообщалось о послании Никона к гетману Тетере с просьбою поймать Мелетия.
На слушанье дела царь пригласил Федора Михайловича Ртищева, Дементия Минича Башмакова, митрополита Газского Паисия Лигарида, Амасийского Косьму, Иконийского Афанасия, из русских – архимандрита чудовского Павла да архиепископа Рязанского Илариона.
– Отчего не поехал к нам кир Нектарий? – задал Алексей Михайлович первый вопрос.
Мелетий, глянув на Лигарида, ответил чуть не с радостью:
– А он и поехал бы! Да в ту пору был в Яссах купец Афанасий, грек. Наговорил Нектарию, что патриарх Никон – великий друг грекам. Нектарий и раздумался.